Среди аргументов, приводимых адвокатом Гермия перед судом эпистата, самый интересный касался предназначения построенного хоахитами дома. Это здание служило, на самом деле, для хранения еще не замумифицированных покойников, ожидавших переправки на левый берег Нила. Дом хоахитов находился поблизости от дромосов, то есть дорог, предназначенных для религиозных процессий, которые вели от Нила к священному храму Геры (греческое преобразование имени богини Мут) и к недавно отстроенному святилищу Деметры, которое соответствовало имени богини-гиппопотама Опет, означающему плодородие. Для таких божеств и их жрецов соседство «с покойниками и с теми, кто ими занимается, было отвратительно». Уже после речи адвоката Гермия царский врач Татас передал местному стратегу указ царя, касающийся любых действий, связанных с похоронами. Позднее преемник этого стратега, приняв во внимание жалобу жрецов Амона, ссылающихся на заявление топограммата (секретаря района), написал эпистату письмо с целью осуществить наконец эту передачу. Такое решение могло позволить Гермию завладеть домом, но хоахиты не переехали. Главной причиной в оправдание последних было то, что множество распоряжений касалось только таришотов, а не хоахитов, чье присутствие на правом берегу было оправдано их участием в великих праздничных процессиях. Такое объяснение, принятое без дальнейших комментариев со стороны суда, было откровенно несправедливым: неважно, занимаются ли хоахиты мумифицированием или нет, проблема состояла в том, что они держат покойников в доме. Такая «мерзость» была неизбежна, так как невозможно было без ограничения перевозить всех умерших на другой берег, необходимо было их где-то хранить. Основа аргументации оставляет в недоумении и можно подивиться единодушию взглядов между греческими чиновниками и египетскими жрецами на предмет переселения людей, занимающихся профессией, связанной с покойниками, на территорию храма. Умерший, как нечто позорное и грязное, является понятием эллинистической культуры. В Египте священные места и некрополи часто соседствовали друг с другом без каких-либо помех. Соответственно, мотивы жрецов бога Амона были иными, нежели те, которыми руководствовался греческий врач. Будучи далекими от забот о собственной гигиене или вопросов религиозных табу, они желали только во что бы то ни стало свести счеты с конкурирующей корпорацией, пуская в ход любые средства.
Так, судебное разбирательство, о котором мы смогли узнать все до мельчайших подробностей, оказывается не таким уж и безобидным, как можно было бы подумать после беглого просмотра. Помимо чисто юридических аспектов, которые удивляют нас своей современностью как по форме, так и по содержанию, это дело освещает многие характерные культурные и социальные факты. Речь идет о процессе, который начал грекпротив египтян, подчеркивая презренность их профессии с точки зрения правящей нации. Различные процессуальные действия записывались на греческом языке перед судом, состоящим исключительно из греков (хрематисты, суд эпистата), который, тем не менее, принимал во внимание аргументы и интересы представителей чуждой для них культуры. Мотивации главного противника кажутся очевидными: Гермий имел явное намерение поселиться в Фивах. Этот город, несмотря на некоторый упадок в ту эпоху, имел для греческого военного офицера, сделавшего свою карьеру в провинциальном гарнизонном центре, таком, как Омбос, определенную притягательность. Для того чтобы достойно провести в Фивах остаток дней, он попытался вернуть имущество, которое осталось от его предков. Скорее всего, Гермий рассчитывал, что его ранг и греческая национальность позволят легко взять верх над египтянами низшего класса. Но, вопреки его ожиданиям, высшие органы судебной власти рассматривали исключительно законодательные аспекты дела. Если ему удалось вернуть себе землю, возделываемую жрецом Амона, то только потому, что Гермий сумел воспользоваться официальным документом, подтверждающим законность его претензий. Таких документов, доказывавших законность его прав на дом, у старого офицера не было, что не помешало ему постоянно писать прошения, адресованные высокопоставленным лицам, на чью поддержку он мог рассчитывать. В первую очередь такими людьми могли стать хрематисты или эпистат (последний даже издал указ об изгнании хоахитов). Но хоахиты, сознавая свое социально низкое положение более, чем свое законное право, после попыток запугать своего противника молчаливым отъездом, позднее дважды успешно выступили против него, позаботившись о том, чтобы каждый раз на процессе присутствовал греческий адвокат. Какими бы ни были симпатии, спровоцированные чувством солидарности между людьми одного социо-культурного круга (а таковые, несомненно, испытывали власти по отношению к Гермию), высокопоставленные чиновники не могли не учитывать положения, которое хоахиты занимали в египетском обществе. Хозяева ритуала похорон и культа мертвых, они выступали вместе с различными категориями жрецов хранителями древней культуры фараонов. Незаконно обвинив их, суд рисковал обострить вражду, которую местное население могло испытывать по отношению к грекам и, как следствие, разжечь бунт, всегда готовый вспыхнуть заново. За отсутствием документов, подтверждающих несомненное право на владение домом, местные власти не могли признать правоту Гермия в ущерб хоахитам. По тем же самым причинам они не могли исполнить царский указ, касающийся запрета на хранение умерших в центре города, который был внушен греческими принципами и противоречил древней египетской традиции.