Названия улиц и площадей сами говорят о роде занятий их обитателей: Стекольная, Винная, Сырная, Цветочная, Пряная улицы, Кузнечная речка, Канал вельмож. Обычно даже дома имели свое название, восходящее к профессии владельца. Толстосумы украшали фронтоны домов гербами и родовыми вензелями. Однако чаще всего на фасадах зданий встречались доски кованого железа, на которых реалистически или аллегорически представлялась профессия владельцев дома или почитаемые ими добродетели. Горшечник рисовал на своем доме горшок, портной — ножницы или святого Мартина, разрезающего полы плаща. В народе так даже и говорили: «Пойти к „ножницам“». В одном контракте на продажу место, о котором шла речь, обозначено следующим образом: «Колокольный дом на большой улице, напротив Щетки, недалеко от Кузнечной улицы города Дордрехта». А один набожный буржуа, построив три дома один возле другого, назвал их Вера, Надежда и Милосердие, украсив опоры библейскими персонажами. Другие желали показать свою начитанность. Так, в Амстердаме один дом назывался «Четыре сына Эмона».[2] В деревне порой считали достаточным прибить дощечку к дереву напротив двери. С развитием ремесел и торговли в XVII веке число украшений такого рода увеличилось. Дордрехт особенно славился числом и многообразием своих вывесок. Некоторые владельцы домов даже заказывали их выдающимся художникам, превращая простую доску в произведение искусства. Порой на одном доме можно было увидеть несколько вывесок, поскольку новый владелец сохранял доски прежних хозяев по чисто эстетическим соображениям. Дом кондитера легко было узнать по изображениям святых Николаса и Оберта или обычной печки. На вывеске врача красовалась «утка». Возле двери или окна дома хирурга был выставлен шест с желтым верхним концом и белыми, красными и синими полосами, символизировавшими удаление зубов и лечение переломов (белый цвет), кровопускание (красный) и бритье бороды (синий). Со стен табачных лавок смотрел крестьянин или моряк, а порой и известный мореплаватель, с трубкой в руках и девизом вокруг головы.{2} Суда на канале, повозки, ведра и бочки для доставки съестных припасов пестрили синим, красным, зеленым, черным цветами, от которых рябило в глазах. Но не только яркие цвета оживляли голландский город. Он был полон звуков: грохот мастерских, крики торговцев, скрип телег и повозок (хотя, по сравнению с оглушающей какофонией французских улиц,{3} этот шум скорее похож на шорох листьев под ногами). Каждый час небо звенело от перезвона бесчисленных колоколов. Бой курантов стал в Голландии национальным искусством. Многие часы пользовались особой известностью: куранты Старой церкви в Амстердаме, церкви Святого Иоанна в Хертогенбосе, Утрехтского собора, церкви Синт-Серваскерк в Маастрихте, здания гильдий в Алкмаре. На некоторых из них установлено более ста колоколов.{4}
Как и в Средние века, в большинстве городов все еще встречались пустыри, то есть луга или поля. Именно они застраивались в первую очередь в разраставшихся больших городах. Здесь же устраивались и «майлы»: длинные полоски земли, обсаженные по краям деревьями и застроенные рядами таверн. Майл Утрехта, созданный в 1637 году, достигал почти 700 метров в длину и считался самым красивым в Европе, большей частью благодаря великолепным тенистым липовым аллеям. (Липа вообще была излюбленным декоративным деревом в нидерландских городах.) В новом квартале Амстердама, на северо-востоке города, муниципальные власти разбили общественный сад. Однако такие нововведения оставались редкостью. В Гааге, помимо майла, вдоль естественного парка, названного «Лес», была устроена полоса живой природы, где можно было увидеть даже лесных зверей, правда, за защитной решеткой. Расположенная на живописных небольших холмах, поросших величественными дубами, не изуродованных ножницами садовника, она стала излюбленным местом прогулок представительниц прекрасного пола.
В Гааге, резиденции штатгальтера, поиску форм красоты, располагавших к отдыху или тешащих тщеславие, уделяли больше внимания, чем в торговых городах. Нигде вы не нашли бы такой свежей и прозрачной воды, как здесь. Гаага, наверное, была единственным городом в Голландии, на немногочисленных каналах которого не было видно ни одной из тех лодок, которые вечно сновали в суматошных торговых портах. К парку «Лес» прилегал богатый квартал: особняки иностранных послов и дворец принцев Оранских, над массивным четырехугольником здания которого возвышался шпиль домовой церкви, отражавшийся в широкой глади пруда с живой рыбой. Город поражал духом веселья и благородства, это была настоящая столица, почти французского склада, архитектура которой не имела себе равной в Нидерландах.
2
«Четыре сына Эмона» (или «Рено де Монтобан») — героическая поэма XII века. —