Часть французских эмигрантов нашла радушный прием в так называемой «валлонской среде» — семьях хеннегауцев, льежцев и брабантцев. Сохранив, хотя бы частично, родной язык, эти семейства сплотились вокруг «Валлонской церкви», но образуемое ими общество далеко выходило за ее пределы. Эти круги особенно любил посещать Декарт. То влияние, которое картезианство стало оказывать с середины века на развитие голландской школы, следует вменить в заслугу именно стараниям ученых мужей из валлонской диаспоры.
Французские эмигранты, почти все родом из маленьких провинциальных городков, привнесли с собой в Голландию добродушие, любезность и жизнерадостность, которые невозможно было не оценить.{204} Тем не менее привыкнуть к нидерландским порядкам им было труднее, нежели немцам или англичанам. По словам Париваля, французам требовалось не менее двух поколений, чтобы полностью адаптироваться к местным условиям жизни.{205} Трудности, которые многие французы, похоже, испытывали с голландским языком, или легкомыслие, проявляемое в этом вопросе, только осложняли их внедрение в местное общество. Пример Пьера Ле Жолля, женившегося на голландке и изучившего язык новой родины, при всей своей кажущейся естественности является скорее исключением, нежели правилом. И это при том, что маленький голландский народ абсолютно не владел иностранными языками. Когда Сомез высадился в 1636 году в Бриле, ему пришлось пробродить по городу три часа под проливным дождем, прежде чем он нашел трактир, где смог кое-как объясниться.
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ГОЛЛАНДЦЫ ЗА РАБОТОЙ
Глава XXV
Богатый край
Несмотря на бедствия военных лет, Генеральные штаты нашли достаточно средств, чтобы выкупить у англичан в 1616 году порты Брилль и Флессинг. В «Трактате о политической экономике» Антуан де Монкретьен считал, что своим невероятным успехом Нидерланды обязаны усилиям людей, трудившихся не покладая рук в стране, едва пригодной для жизни.{206} Темпл в свою очередь подтвердил это суждение.{207} Процветание Нидерландов сначала приятно поразило Европу, затем заинтриговало и наконец испугало. Еще около 1700 года молодой герцог Роган обнаружил в этих провинциях больше признаков настоящего богатства, чем в Италии и Германии вместе взятых.{208} Именно анализ положения в Нидерландах послужил одной из основ экономической науки, разработанной английскими теоретиками XVIII века.
Кроме трудолюбия и ловкости, благосостояние нидерландцев в не меньшей мере основывалось и на их умении разумно управлять своими доходами. Темпл пытался проанализировать положение вещей: «Нидерландец устраивает свое существование таким образом, что всегда тратит меньше, чем зарабатывает. Государство со своей стороны действует точно так же — поглощая за счет налогов значительную долю частных сбережений, оно, в свою очередь, накапливает средства. Эта система стоит на страже как частного интереса, так и общих нравственных принципов».{209} Семейный бюджет крупного буржуа делится на четыре составляющие: ведение хозяйства, приобретение обстановки дома, уплата налогов и прирост капитала. Всеми остальными расходами можно пренебречь. Налоговые документы позволяют проследить перемещение значительных средств в Амстердам и Гаагу между 1625 и 1675 годами. Благодаря такой системе накопления крупные состояния росли быстрее, чем небольшие. Капиталовложения крупных буржуа в целом ограничивались приобретением предметов роскоши, в то время как очень состоятельные люди вкладывали излишек средств в землю, а после 1650 года — преимущественно в ценные государственные бумаги.
В основе благополучия лежал кредит. Несостоятельных должников бросали за решетку. Однако правда и то, что два свободных города Вианен и Кулемборг предоставляли им право прибежища. Сбежать туда означало признать себя банкротом. Денежная анархия, при которой процветали незаконные махинации менял, еще около 1600 года представляла главное препятствие для развития страны. Поэтому в 1609-м власти Амстердама пошли на создание Обменного банка (Wisselbank), призванного заменить менял и контролировать кассиров, установив систему переводных платежей. Банк, задуманный как депозитарий и обменный пункт, вскоре превратился в учреждение по предоставлению кредитов и распределению ренты, чему главным образом был обязан сотрудничеству с Ост-Индской компанией. Его зона действия быстро распространилась за пределы Соединенных провинций.