Именно тогда пиратство расцвело пышным цветом. Все последующие 50 лет были золотым временем для чернобородых и длинноволосых морских волков в куртках без рукавов на голое тело и кушаках, из-за которых торчали рукояти пистолетов и кинжалов. Этих пьяниц, игроков и сквернословов, которым суждено было окончить свои дни на виселице или острие клинка, называли французским словом «flibustier», являвшимся на самом деле искаженным голландским «фрибёйтер» — «искатель легкой наживы». К ним принадлежал небезызвестный Клаас Компаан из Зандама по прозвищу «Ужас морей», который, отправляясь в плавание, приказал выбросить за борт Библию, Псалтырь и бортовой журнал, чтобы совесть не мешала «работать». В остальном это был славный малый, не забывавший отправить сумку серебра и драгоценностей после удачного улова (а на его счету их было 358) своей супруге, подле которой он мирно дожил остаток дней в маленьком уютном домике в Остзаане.
Любое торговое судно, независимо от цветов флага, могло стать жертвой морских разбойников. Меры, принятые Генрихом IV и английским правительством, вытеснили пиратов из северной Атлантики, но оставалось немало других морей. Добычу и невольников можно было легко продать в любом басурманском порту. (Именно на почве этой торговли между голландскими пиратами и жителями магрибских портов установились тесные отношения.) Некоторые пошли дальше. Начиная с 1600–1610 годов среди голландцев появляются ренегаты, прочно обосновавшиеся в мусульманских краях и присоединившиеся к мавританским пиратам, приняв исламские имена.{239} Знаменитый Морат Рейс оказался неким Яном Янсеном из Гарлема, Сулиман Буффоен — Якобом де Хоеревардом из Роттердама.{240} Ужасный Веенбер плавал под именем Сулимана Рейса и погиб в бою против христианского корабля в 1620 году. Случалось и обратное. Так, Корт Сиверс поступил на службу в Венеции и ходил в рейды против турок. Овеянный славой, он оставил этот мир генерал-адмиралом Дании.
Глава XXVIII
Торговые перевозки и колонизация
Торговый обмен между городами внутри Соединенных провинций составлял лишь крошечную долю общего товарооборота. Такая диспропорция, казалось, увеличивала торговые перевозки, причем доходность их увеличивалась с каждой пройденной милей. Германия, ближайший сосед Нидерландов, представляла собой источник сырья и продуктов питания, таких, как лес, зерно и вино, а также удобный путь для транзитных перевозок, особенно по Рейну, хотя пропускная способность последнего оставляла желать лучшего. Во Франции роттердамские купцы контролировали часть винной торговли. Голландцы имели долю в писчебумажных мануфактурах Ангулема. Текстильная промышленность Нормандии, Анжу и Бретани зависела от нидерландских перевозчиков, которые до 1672 года обеспечивали большую часть французской внешней торговли и даже прибрежных морских сообщений между портами королевства. Это не могло не вызывать зависти и недовольства со стороны французов, награждавших голландцев во времена Генриха IV и Ришелье нелестными эпитетами вроде «кровососов» и «вечно голодных хорьков». Вплоть до 1650 года на каждый груженый корабль, отходивший от берегов Англии в направлении Голландии, приходилось десять плывших в обратную сторону. Это практически одностороннее движение товаров, которое основывалось на договорах, заключенных на закате Средневековья, было столь тягостным для Англии, что люди короля тайком подкупали пиратов, чтобы те топили голландские суда в Северном море.