Проповеди были обычным поводом для знакомства или рандеву. Пастор Елизарий Лотий клеймил эту традицию. По его словам выходило, что церковь посещали исключительно ради того, чтобы завязать интрижку. Вне дома можно было встретиться также в театре, где в темноте зала не стеснялись даже целоваться! Отличным местом для свидания мог служить и каток. Скользили парами, под ручку. В хорошее время года прогулки открывали и другие возможности. По праздничным дням компании молодых людей, в каретах или верхом, высыпали за город повеселиться вдали от нескромных взглядов, направляясь в деревенские трактиры, леса и на пляжи. Когда, громыхая и подскакивая, карета проезжала по мосту через ров, обычай требовал, чтобы парень, державший вожжи, крикнул: «Гей!» и девица, в свою очередь, должна была его поцеловать.
Если на прогулку ехали на берег моря, обычай предусматривал более рискованную игру. Каждый из ребят хватал по визжащей девчонке и забегал по колено в воду, как раз под набегавшую волну, затем, не выпуская из рук драгоценную ношу, мчался обратно, вскарабкивался на вершину дюны, с которой вся компания кубарем скатывалась вниз, с криком, смехом и задравшимися юбками. Такие игры, чьи истоки терялись, похоже, в весьма отдаленном прошлом, считались испытанием — девица, которая сносила все мужественно, могла стать хорошей супругой… Но при этом были нередки несчастные случаи.
Первого мая, в официальный праздник, молодые люди обменивались подарками; вечером они встречались вновь на игрищах. Ухаживания шли своим чередом, заходя порой так далеко, что в наказание власти запрещали время от времени отмечать этот день в следующем году. По деревням сохранились обычаи, восходившие к древнему весеннему фольклору более или менее эротического характера. На Текселе в ночь на 30 апреля молодежь обоего пола танцевала вокруг разложенных в чистом поле костров. В Лаге Звалюве 1 мая на заре парни залезали на крыши домов своих зазноб и привязывали к коньку зеленую ветку дерева. Едва проснувшись, деревенские барышни бежали убедиться, выразил ли им кто-нибудь свои чувства. В других местах, тоже ночью и тоже на крыше дома девицы, устанавливалось выкраденное из сада пугало, если, по мнению озорников, та корчила из себя недотрогу.
За исключением этих редких случаев, строгая голландская семейная жизнь накладывала свой отпечаток на общение молодых людей, которое находило опору в материнской заботе. Нидерландские матери рано проявляли стремление спихнуть дочерей замуж. Когда девочка еще пищала в колыбели, мать начинала готовить ей приданое и складывать в копилку деньги на будущую свадьбу. Порой помолвка назначалась, не дожидаясь, пока новоиспеченная чета выйдет из детского возраста — семьи по какой-либо причине считали для себя выгодным такой заблаговременный союз. Но в основном первому сватовству предшествовала удивительная для иноземцев свобода. С непосредственностью, свойственной этому народу, матери часто сами брались обучать дочерей искусству «честной» обходительности, то есть заманиванию мужа. «Искусство любви» популяризировалось обширной литературой, прозаической и поэтической, но больше все-таки поэтической. Формы заимствовались у Овидия. Вера в то, что браки заключаются на небесах, была непоколебимой. Наверху все уже решено, осталось только поспособствовать выполнению воли Провидения на земле.
Молодой человек с честными намерениями, желавший познакомиться с девушкой, подсовывал под дверной молоточек цветок или пучок листьев. Если на следующий день цветок валялся на земле или листья гонял ветер, ухажер не отчаивался, — на этот раз он оставлял букет, перевязанный ленточкой. Видимо, попался трудный случай. К четвертому или пятому букету прикладывалась уже визитная карточка.
Так или иначе, девушка отвечала на эти знаки внимания. Примет ли она их? Смекалка помогала поставить на подоконник в нужный момент корзинку со сластями или цветами. Игра продолжалась. Выбор цветов составлял своеобразный символический язык Если у девицы хватало смелости прикрепить к корсажу поднесенную обожателем белую веточку, нельзя было лучше признаться в пылкой любви. Или же обретающие форму чувства выражала тайная записка, скрытая среди цветов на окне. Стихи, сочиненные экспромтом или списанные с книги, производили самое сильное впечатление. Между делом влюбленный юноша покрывал заветным вензелем стволы деревьев и прибрежный песок. В деревушках Северной Голландии процедура ухаживания была более простой. Два вечера подряд молодой воздыхатель скребся в дверь любимой, на третий — стучал. Если в ответ ему отвечали таким же стуком, значит, дело в шляпе. Пришло время для первых разговоров у окошка или порога. Иногда кавалер прихватывал одного-двух музыкантов, чтобы вызвать даму сердца незатейливой серенадой. С этого момента родители девушки ждали визита кандидата в зятья. Но дождавшись, ограничивались приветствием, оставляя ему самому улаживать свое дело с их дочерью. Из любезности они могли выйти прогуляться, предоставив парочке непринужденно ворковать в самом темном углу комнаты. В некоторых местах особое значение имело первое движение девушки при входе поклонника. Если она встанет, поправит платок или чепец, значит, согласна; если, напротив, девушка, нагнувшись, брала каминные щипцы, это означало обдуманный отказ.