Как пел даргинский поэт Батырай:
Рождение ребенка праздновали у всех народов Северного Кавказа. Хорошо знавший обычаи и обряды горского населения Н. Грабовский писал: «Рождение младенца мужского пола встречается всегда с большим торжеством. Появление на свет такого ребенка возвещается выстрелами. Как только с новорожденным окончат все акушерские приемы, в кунацкую или в другую отдельную саклю собираются приносить поздравления соседи и вообще одноаульцы. Счастливый хозяин, считающий рождение мальчика благодатью, посланною свыше на его семью, радушно встречает гостей, и, если он человек состоятельный, режет быка или несколько баранов. Сюда же собираются девушки. Веселье и танцы продолжаются три дня».
Здоровье матери и младенца
Обычно женщины рожали лежа на спине, но существовали и другие способы - стоя на коленях или на ногах, в зависимости от течения родов.
Лакский филолог и этнограф А. Омаров в своих «Воспоминаниях муталима» (муталим - ученик при мечетской школе - Авт.) писал: «… Наконец прибежала в мечеть старуха и сказала кунаку, что Ханум родила благополучно сына. Кунак возрадовался и подарил ей за весть теленка; я тоже поспешил поздравить кунака своего обычною фразою: «Да будет младенец благочестивым».
Вечером я был приглашен кунаком покушать у него «курч». Это кушанье готовят обыкновенно для родильниц, и оно называется женским блюдом. Курч приготовляется таким образом: всыпают муку в кипящую в котле воду, пока образуется густое тесто; потом снимают с очага котел и делают посредине теста углубление ложкою, куда наливают топленого масла с медом; затем едят кушанье ложками. После ужина хозяин просил меня достать Коран из мечети, чтобы положить около больной жены для отогнания от нее нечистого духа, что я и исполнил.
Я ходил часто к кунаку и всегда находил там какую-нибудь родственницу, пришедшую с курчем или с топленым маслом и медом. Почти целую неделю больную кормили этим кушаньем. Родильница поправлялась быстро. Несмотря на претерпенные ею страдания, она встала с постели на 8-й день после родов. Ребенок был здоров и спокоен; но иногда, когда он по ночам плакал много, сейчас же прибегали в мечеть за кадием или мною с просьбою, чтобы написать молитву усыпляющую…»
Таты перед рождением ребенка готовили «хашиль». Считалось, что это блюдо быстро восстанавливает силы молодой матери, необходимые для кормления ребенка. Для его приготовления муку жарили в масле до розового цвета, затем разводили водой или молоком до густоты сметаны, а полученную массу заливали медом.
В Дагестане и у других народов Северного Кавказа младенцев укладывали в люльки (колыбели). Эти детские кроватки, которые используются по сей день и передаются по наследству, делали из дерева и красиво украшали. У люльки было две округлые опоры, на которых она раскачивалась, округлым был и верх с продольной перекладиной. Ребенка укладывали на мягкую подстилку (матрац), в которой была проделана дырочка, куда пропускали специальную трубку - «свенек» (разные для мальчиков и девочек), чтобы постелька была сухой. Для сбора урины под трубочкой укреплялся специальный сосуд. Вместо привычных теперь сосок ребенок сосал кусочек мягкого курдюка, завернутый в тонкую ткань. Сама люлька накрывалась пологом, чтобы свет не мешал спать. Качать люльки и ухаживать за детьми помогали все члены семьи женского пола.
Абдурахман Казикумухский вспоминал: «Детей они растят в люльках, так же, как и во всем Дагестане. Если, к примеру, мать пожелает весной выйти на посевной участок, то привязывает к люльке бычий или коровий рог, надев на конец его вырезанный сосок овцы. Затем наполняет рог коровьим или овечьим молоком и покидает ребенка; он сосет соску целый день и не плачет. Однако если есть дед или баха (бабушка), либо кто-то другой, им подобный, то они остаются с ребенком». В первые дни и месяцы ребенка оберегали от «сглаза», злых духов и прочих опасностей, которые могли повредить здоровью младенца (подробнее об этом будет рассказано позже - Авт.).
Наречение имени
О том, как давали имя младенцу, Н. Грабовский писал: «Чтобы дать имя новорожденному, выбираются несколько молодых людей, которые берут себе каждый по одной лодыжке от зарезанных баранов; затем они усаживаются кружком в сторонке и начинают по очереди кидать на землю лодыжки. Чья из этих лодыжек прежде станет на землю ребром, имя того и дают младенцу. Рождение девочки не сопровождается так торжественно: поздравлять приходят одни женщины и особого празднества не устраивается. Имя новорожденной дается таким же порядком, как и мальчику, но с той разницей, что в этом случае лодыжки бросают девушки».
В. Пфаф писал о наречении имени у осетин: «Обряд наречения детей именем весьма древний: каждое дитя получает свое имя от того лица, который шьет ему первую рубашку».
В воспоминаниях А. Омарова находим: «…Через неделю кунак мой собирался устроить пир: купил барана, сделал целую кадушку бузы, приказал напечь пшеничных хлебов и прочее. Все это готовилось к тому дню, в который нужно было дать младенцу имя. О последнем, однако, шел спор между родителями; отец хотел дать имя в честь своего отца, для сохранения имени рода, так как и прадед его также назывался этим именем; а мать хотела дать младенцу имя убитого своего брата, потому что вдова брата просила ее об этом неотвязчиво. (У горцев, обыкновенно, стараются сохранить имя любимого умершего человека, если не в прямом потомстве, то в ближайшей боковой линии: младенец, названный в честь кого-либо умершего, получает от его семейства в праздничные дни какие-нибудь подарки, например шелковую рубашку, архалук и др.) Но так как ребенок был мужеского пола, то предпочли дать ему имя деда (при наречении имени младенцу мужского пола первенствуют желания отца, и, наоборот, при наречении имени девочке первенствуют желания матери). Вечером собрались к кунаку многие родственники обоих супругов. Само собой, был, как необходимое лицо, приглашен кадий, а также и я, как хороший знакомый.
После веселого ужина кадий велел принести младенца, которого сейчас же и принесла женщина, укутавши его в кусок материи. Кадий взял младенца на руки, произнес: «Во имя Бога» - и начал читать молитву в правое ухо дитяти. Молитва была короткая, и, прочитав ее скоро в каждое ухо по три раза, кадий воскликнул: «Да будет он Ахмед!» Тогда присутствовавшие воскликнули почти сразу: «Ахмед, Ахмед! Да благословит его Аллах!» В этом состояла вся церемония наречения имени младенцу. А когда гости прощались с хозяином, каждый отдельно пожелал младенцу доброго здоровья и долгой жизни».
О значении имени для ребенка говорится в рассказе о первых годах жизни имама Шамиля, родившегося в аварском ауле Гимры Койсубулинского общества Дагестана в 1-й день месяца мухаррама 1212 года Хиджры (то есть 26 июня 1797 года): «Однажды ночью гимринцев разбудили громкие выстрелы. Вооружаясь на ходу, горцы выбегали из домов, полагая, что на село напал враг. Но оказалось, что это пьяный от счастья кузнец Денгав Магомед палил в небо с плоской крыши своей сакли. Рождение сына - большое событие для горца. На мавлид - благодарственную молитву - собралась вся аульная община. Дед Шамиля по обычаю нашептал младенцу особую молитву, а затем нарек его именем Али.
Но счастье Денгава и его жены Баху-Меседу было недолгим. Ребенок оказался слабым и болезненным. Сверх того он заразился оспой, от которой тогда умирали даже взрослые. Родители младенца потеряли всякую надежду.
… Аксакалы посоветовали дать ребенку новое имя. По горским поверьям лишь это радикальное средство могло сбить с толку шайтанов, когда те явятся за душой Али. Родители так старались спасти сына, что имя ему выбрали редкое, о котором здесь никто и не слышал, - Шамиль. Ко всеобщему изумлению, средство оказалось столь действенным, что мальчик стал быстро поправляться и скоро обогнал в развитии своих сверстников».