Глава первая
В юношеские годы
Пивная «Мартир», располагавшаяся в доме 9 на улице с таким же названием, была в Париже известным заведением, чем-то вроде сегодняшних «Липп»[8] или «Куполь». На трех его этажах размещались: пивная, несколько бильярдных залов и даже специальные кабинеты для обедов в интимной обстановке, где в качестве закуски частенько бывали не только куропатки. В подвале был оборудован кабачок, убранный в баварском стиле — бочками, здесь пили мюнхенское пиво из керамических кружек Прозванная «Прокоп века»,[9] эта пивная во времена Второй империи стала любимым местом встреч представителей богемы — художников, писателей и журналистов. По словам Фернана Майара, здесь можно было встретить бродячих рыцарей пера и кисти, искателей бесконечного, торговцев химерами, строителей Вавилонской башни, а кроме того — дамочек легкого поведения, подороже и подешевле. Хроникеры, перед тем как отправиться в редакцию, коротали здесь вечера, чтобы запастись свежей информацией и сплетнями, которые на следующий день преподносили своим читателям как достоверные факты. Этот шумный уголок, где в воздухе плавали клубы дыма и распространялись всевозможные не слишком приятные запахи, в начале 1860-х приглянулся Гюставу Курбе, завсегдатаю пивной «Андлер». И теперь он стал витийствовать здесь каждый вечер, а среди тех, кто его слушал, можно было встретить философа Прудона, Альфонса Доде, Альбера Глатиньи, Бодлера и Захарию Астрюк, Дюранти и Теофиля Готье, Теодора де Банвиля, Шанфлери и Кастаньяри (решительного сторонника реализма и поэтому тесно связанного с Курбе). Одним из наиболее заметных персонажей этой группы можно считать богемного Теодора Пеллоке, забавно изображенного Клодом Моне в одном из шаржей. Оставшись без газеты после государственного переворота 2 декабря,[10] Пеллоке в этой дружной компании получил прозвище «господин Преданность». Не в силах более заниматься политикой, он сделался художественным критиком и теперь постоянно вынуждал Курбе высказывать все более крайние суждения, помогая ему выставлять себя в выгодном свете. Добиться этого, впрочем, было не так сложно, так как Курбе, этот толстяк, хвастун и скандалист, буквально пьянел от собственных речей. Темой разговора обычно становился реализм, который нужно было безоговорочно принимать. Малейшая нерешительность в этом вопросе рассматривалась как критика и яростно разоблачалась. Шанфлери, далеко не все принимавший в реалистическом течении, на собственной шкуре почувствовал, что такое гнев реалистов, когда осмелился в небольшой брошюре «Друзья природы» задеть за живое Курбе и его ревнивых сторонников. Когда он как ни в чем не бывало появился в кафе, те буквально набросились на него. Разгоревшаяся дискуссия сделалась столь бурной, что прохожие, решив, что началась драка, столпились на улице возле пивной. Но их ожидание было напрасным: реалисты умели сдерживать свои порывы.
Те, кто не был знаком с чувствительной и близкой скорее к сновидениям и мечтам, чем к миру грубого реализма, живописью Курбе, могли принять художника за забияку из пивной, ибо внешность его к этому располагала. Но вовсе не таким видели его два молодых человека — Клод Моне и Камиль Писсарро. Они всегда сидели в сторонке и слушали с интересом, смешанным с восхищением, рассуждения неряшливого старика, чье лицо, обрамленное бородкой, едва прорисовывалось в облаках дыма, подымавшегося над трубкой вишневого дерева. Моне и Писсарро, незадолго до того сошедшиеся в Академии Сюиса, находили время по-соседски заглянуть в кафе; уже тогда среди художников стало доброй традицией встречаться вечерком, чтобы посидеть за кружкой пива и поговорить о своем. Попыхивая трубкой, можно было многое узнать. У Моне были особые причины бывать в пивной: здесь, наблюдая знаменитостей, он мог заработать несколько десятков франков на изготовлении портретов-шаржей. В этом его можно считать предшественником Модильяни, который пятьдесят лет спустя в кафе «Ротонда» зарабатывал себе на жизнь карикатурами на завсегдатаев модных парижских кафе. Талант шаржиста позволил Моне уже во времена юности, в Гавре, не только добиться некоторой известности, но и заработать на поездку в Париж.
Став известным художником, склонный к морализаторству Моне, описывая в хвалебных тонах свою жизнь, сожалел о времени, потерянном в пивной «Мартир», где часто засиживался не только в компании художников, но и «ночных бабочек», высматривавших клиентов. Он был слишком застенчив в те времена, а потому отмалчивался и оставался лишь слушателем, так и не решаясь подойти к Курбе; их настоящее знакомство состоялось только в 1862 году, по возвращении Моне с военной службы. Курбе, быший не только тщеславен, но и мастер «драть глотку», оказался тем не менее добрым старшим товарищем, всегда готовым помочь. Не раз он поддерживал своего молодого собрата: это он дал денег на покупку материалов для большой картины «Завтрак на траве», которую затем раскритиковал, сочтя полотно слишком амбициозным. Именно Курбе был свидетелем на свадьбе Моне с Камиллой Донсье в июне 1870-го.
8
«Брасри Липп» — кафе на бульваре Сен-Жермен, основанное беженцами из Эльзаса в 1870 году; приобрело известность как литературный салон; его завсегдатаями были Сент-Экзюпери, Миттеран и Эрнест Хемингуэй, написавший здесь «Праздник, который всегда с тобой».
9
«Кафе Прокоп» — старейший парижский ресторан (открыт в 1686 году), расположенный в Латинском квартале на улице Ансьен-Комеди. В эпоху Просвещения стал дискуссионным центром для литераторов и философов, а затем превратился в первое литературное кафе.
10
Имеется в виду переворот 2 декабря 1851 года, осуществленный Луи Наполеоном Бонапартом, в то время президентом Второй республики во Франции, будущим императором Наполеоном III.