Выбрать главу

Но ни Пиренейские горы, ни средиземноморское побережье не стали границами для языка и провансальской поэзии, процветавших во всей восточной половине Пиренейского полуострова, политические судьбы которого были тесно связаны с судьбами французского юга: не раз значительная часть полуострова соединялась в одно целое с Тулузским и Прованским графствами.

Различие между севером и югом Франции и сходство последнего с Пиренейским полуостровом было так велико, что один из трубадуров XII века делит население современной ему Франции на французов и каталонцев – под последними он разумеет жителей южной части страны. Конечно, различие между северными и южными французами не ограничивалось только областью языка, но выражалось и в характере населения, что можно проследить и в наши дни. На разницу характеров жителей юга и севера Франции не раз указывали и французские писатели, например, Альфонс Доде в своём известном романе из жизни провансальцев «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона». Как считают сами французы, истинному южанину присущи богатое воображение, невероятная находчивость, остроумие и виртуозное владение родным языком. Он прекрасный рассказчик, он любит и умеет поговорить, он – поэт в душе.

Некоторые учёные утверждали даже, что население Франции состоит из двух рас. Одна из них распространена на север от Сены, другая – на юг от Луары, в «промежуточных» же местностях живёт смешанное население. Обе эти расы, северная – кельтская – и южная – лигурийская, отличаются и чисто внешними, физиологическими особенностями. Однако эта точка зрения является спорной.

Яркость метафор, пылкость воображения, страстность чувств – всё это питалось и поддерживалось палящим солнцем и зноем юга, пышной растительностью, необычайным богатством красок и их оттенков в самой природе. Между хлебными полями и виноградниками здесь раскинулись многочисленные богатые города, из которых каждый представлял республику в миниатюре, и много великолепных замков – крошечных подобий императорского двора.

Юг Франции поддерживал тесные связи с Италией, Грецией и Востоком. Здесь вместе с мусульманами жили все народности, подвластные некогда Римской империи. Тут говорили почти на всех языках тогдашнего мира. Сюда свозились предметы и первой необходимости, и изысканной роскоши: шелка и шерстяные ткани Азии и Италии, оружие Дамаска, зеркала, драгоценные камни, золотые и серебряные вещи, восточные пряности и благовония.

Этот постоянный обмен богатствами сопровождался обменом идей и знаний. Здесь находили гостеприимный приём врачи и математики, получившие образование в центрах мавританской культуры – в Кордове и Гранаде. Греки завозили на ярмарки Нарбонны и Тулузы не только восточные ароматы и шёлк, но и новые учения, подрывавшие авторитет господствующей Церкви. Культура мавров, их развитая наука, их изящные искусства, их изобретения проникали на полуиспанский юг Франции. А культура их достигла в короткое время настоящего расцвета. При завоевании каждого города арабы прежде всего строили мечеть и основывали при ней школу.

Благодаря образцовой системе орошения в Испании стало процветать земледелие. В то же время необычайно развилась и промышленная деятельность населения.

Большое внимание уделялось и образованию молодёжи. Юноши с увлечением занимались науками в Кордове, Севилье, Толедо и других городах, сделавшихся научными центрами. Вообще, начиная с X века в Испании проявляется необыкновенный интерес к научным знаниям. Образовательные поездки стали почти заурядным явлением. Многие из халифов собирали книги и основывали знаменитые библиотеки.

Когда Кордовский халифат[8] разделился на несколько самостоятельных владений, отдельные владетели стали соперничать друг с другом в просвещённом содействии наукам и искусствам, что также способствовало дальнейшему развитию культуры.

Таковы были жители Испании, ближайшие соседи провансальцев.

В те времена из-за Пиренейских гор в Лангедок и Прованс переселялись многие сотни учёных евреев – богословов, философов, астрономов, медиков, правоведов. Они переносили с собой в Южную Францию и тот свободный дух, который лежал тогда в основании тогдашнего арабского просвещения – любовь к философии, и жажду исследования. Эта была их отличительная черта. Арабы, в свою очередь, заимствовали её, равно как и запас научных знаний, от учёных александрийских греков. Посредниками послужили еретики-несториане и евреи, которые жили среди тех греков, перенимая от них и их культуру. Особенно сильно воздействовали учёные евреи сначала на евреев Запада, потом и на западных христиан. Поток научных идей, равно как и поток своеобразного философского и религиозного настроения, шёл из глубины времён и из далёких стран всевозможными путями, ещё плохо исследованными до сего дня.

Цветущие общины Южной Франции – владения герцогов Тулузских – получили богатое наследство: они привлекли к себе гонимых еретиков – как из христиан, так и из евреев. По свидетельствам хроники, «тулузские и сен-жильские еретики совсем не понимали того зла, какое может произойти верным католикам, если среди них будут жить люди других убеждений».

Процветало сельское хозяйство – экономическая основа средневекового общества. На плодородной земле в изобилии произрастали пшеница, просо и привезённая Колумбом кукуруза. Потоками лились оливковое масло и вино.

Таким образом, закладывалось основание провансальской культуры с её свободой духа и враждебным отношением к авторитету папы, с презрением к папским посланиям (буллам) и насмешками над высокомерным духовенством и пороками римского двора.

Необходимо отметить ещё одну очень важную особенность жизни юга Франции. Это борьба с магометанами, увлекавшая бойцов в Испанию, которая и воспитала в населении Южной Франции воинственную отвагу. Церковь пошла этой борьбе навстречу и благословила её. Так на провансальской почве выросло европейское рыцарство.

Отсюда оно быстро распространилось по всем странам Западной Европы, так как вполне соответствовало понятиям и чаяниям населения. Не забудем, что именно здесь, в Южной Франции, раздалась впервые проповедь Крестовых походов, и отсюда уже она охватила всю Западную Европу. Здесь создавались рыцарские ценности. Храбрость рыцаря, его великодушие, его идеалы чести и любви, его набожность и нашли себе выражение в лирических песнях трубадуров.

Рыцарство было новой и могучей силой, и оно ввело в культуру Окситании особый культ прекрасной дамы. Однако необходимо отметить и влияние испанских арабов на отношение рыцаря к даме. Положение женщины у последних было свободнее, чем у других магометан. У них женщины принимали участие во всех сферах интеллектуальной жизни. Число женщин, прославившихся научными трудами и поэтическими произведениями, довольно значительно. По этой причине и создалось то уважение к женщинам, которое едва ли знал мусульманский Восток. Союз мужчины с женщиной облагораживался здесь духовным сближением.

Такой же свободой пользовалась женщина и на юге Франции. Здесь женщины могли быть обладательницами земельной собственности и пользоваться в обществе большим влиянием. Среди местных дам было много образованных девушек. Прекрасная дама рыцаря-трубадура была поистине прекрасна.

Рыцарь избирал себе даму, которая отличалась прежде всего молодостью и красотой, а также умом, прекрасными манерами и любезным обращением с людьми. Он избирал её себе как предмет рыцарской любви или служения. Один из трубадуров так изображает это рыцарское чувство: «В этой любви есть четыре степени: первая степень – любовь колеблющегося, вторая – любовь умоляющего, третья – любовь услышанного и последняя – любовь друга. Тот, кто стремится к любви и часто ухаживает за своей дамой, но не осмеливается поведать ей свою муку, по справедливости может быть назван колеблющимся, боязливым. Но если дама оказывает ему столько чести и так ободряет его, что он осмеливается поведать ей о своей муке, такой человек вполне правильно может быть назван умоляющим. Если умоляющий своей речью и просьбами достигает того, что она удерживает его при себе, даёт ему свои ленты, перчатки или пояс, он поднимается уже на степень услышанного. Наконец, если даме благоугодно выразить своё согласие на любовь поцелуем, она делает его своим другом».

вернуться

8

Кордовский халифат – феодальное государство на Пиренейском полуострове со столицей в городе Кордове. Возникло из Кордовского эмирата, основано в 756 году Омейядом Абдаррахманом I, бежавшим в Испанию от преследований Аббасидов. К концу IX века эмират фактически распался на отдельные феодальные владения. Абдаррахман III восстановил политическое единство государства, в 929 году провозгласив себя халифом. Правители Кордовского халифата, так же как и кордовские эмиры, вели почти непрерывные войны с христианскими государствами на севере полуострова. Кордовский халифат, особенно в период наибольшего расцвета (X в.), был одним из самых передовых в экономическом отношении государств в Европе с высокоразвитым сельским крестьянством и ремесленным производством в государственных мастерских, в которых широко применялся труд рабов. Важное место занимали судостроение и горная промышленность. Значительно выросло число городов и увеличилось их население. В Кордовском халифате сложились яркие и своеобразные культура и наука. Учёным Кордовского халифата принадлежит видное место в сохранении традиций античной науки в Европе. Политика веротерпимости, которой придерживались правители Кордовского халифата до начала второго десятилетия XI века, способствовала участию в развитии науки и культуры как мусульман, так и немусульман. В начале XI века в Кордовском халифате наступил период феодальных смут (с 1009 по 1031 год сменилось шесть халифов, ни один из которых не обладал реальной властью). В 1031 году последний халиф Хишам III был свергнут и изгнан из Кордовы. Кордовский халифат распался на множество мелких эмиратов.