Мавры решили сопротивляться. Был составлен обширный заговор, охвативший всё мавританское население; при этом достойно удивления, что тайна была сохранена целым народом в течение десяти месяцев, без единой измены, и ничто не возбудило подозрений христианских властей.
В Рождественский сочельник 1568 года был дан сигнал к восстанию. Ничего не подозревавшие христиане, отправившиеся на вечернюю торжественную службу в католические церкви, были зверски убиты. Мятеж не удался в Гранаде, но в горах всё население единодушно взялось за оружие, и восстание в одну минуту перекинулось и распространилось к югу по всей долине Ксениля.
Повстанцы прежде всего избрали себе главу в лице Мулей-Мохаммеда, последнего потомка Омайядов, бывших эмиров Гранады. Он был провозглашён королём.
И вот началась ужасающая по своей жестокости война, война без пощады, без жалости, война, подогреваемая с обеих сторон религиозным фанатизмом. Христиане, рассеянные среди мавров, стали её первыми жертвами.
Историки Испании пишут, что церкви, куда прятались люди, обречённые на истребление, не спасали их. Алтари были разграблены и залиты кровью церковных служителей. Паства из мавров, обращённых в католичество, собиралась вокруг священника, как в те дни, когда он властвовал. над ней. Его заставляли вызывать каждого бывшего прихожанина по очереди, тот подходил с напускным спокойствием и наносил ему удар или оскорбление; затем жертва переходила в руки палача, изощрявшегося над ней в жестокости под восторженные крики толпы. Наконец, искалеченное, но ещё живое тело передавалось или женщинам, с наслаждением вонзавшим иглы в истерзанную жертву, или детям, забавлявшимся тем, что стреляли в него из лука. Если христиане спасались в башнях домов, стоявших отдельно в горах, то, пользуясь тем, что эти башни были деревянные, их поджигали, и христиане предпочитали сгореть в пламени, чем сдаться мусульманам.
В одном монастыре все монахи были брошены в кипящее масло. Один мавр, связанный дружбой с христианином, сумел доказать ему свою дружбу только тем, что пронзил его собственноручно шпагой со словами: «Прими смерть от меня, друг, лучше тебе быть убитым мною, чем кем-нибудь другим». Истязания доходили до особой изуверской жестокости: жену насиловали на глазах мужа, дочь – на глазах матери, причём бесчестье не спасало от убийства. Три тысячи христиан погибли таким образом.
Подавление восстания было возложено на Лопеса де Мендоса маркиза де Мондехар, генерал-губернатора Андалусии. Это был искусный человек, и что было особенно редко в то время, человек гуманный; если бы он был хозяином положения, то восстание было бы скоро и успешно подавлено. Но человечность этого генерала возбудила негодование инквизиторов и советников Филиппа II.
Маркиз де Мондехар не допускал грабежей, насилия над пленными женщинами и избиения детей и стариков; деятельность его подверглась серьёзной критике. Было решено, что всякий пленный мавр, будь то мужчина или женщина, как повстанец, обращается в рабство. Поэтому все пленные были проданы с публичных торгов.
Пленные женщины, отданные де Мондехаром на поруки в свои семьи, были потребованы обратно и выданы – с честностью, особенно, по мнению современников, бросавшейся в глаза в сравнении с вероломством, неизменно сопровождавшим отношения христиан с неверными. Мавры поклялись, что выдадут женщин, отданных на поруки, и сдержали эту клятву. Все женщины были проданы в рабство вместе с остальной массой пленников.
Жалобы на гуманные действия де Мондехара приняли такие размеры, что он решил заткнуть рот тем, кто обвинял его в излишнем милосердии. Осадив какое-то укреплённое место, он приказал уничтожить всё население этого пункта. Старики, женщины, дети – все были убиты. Но и этого оказалось мало, и де Мондехару назначили «помощника» – маркиза Лос-Велеса, человека жестокого и хладнокровного, прозванного маврами Дьяволом с железной головой. С этого времени все сражения превратились в ужасающие бойни, и восстание мавров было подавлено.
Ещё во время войны королём и инквизицией было принято решение об изгнании морисков с их родных земель, и в 1579 году 20 тысяч жителей долин Альпухарры были высланы в Кастилию. Не менее пятой части изгнанников умерло в пути от болезней и голода.
Инквизиция свирепствовала, приняв самые жестокие меры по истреблению морисков в 1580 – 1610 годах. Но и этого было мало – мавры должны были быть изгнаны с земель Испании. И в 1609 году король Филипп III подписал указ, по которому мавры обязывались покинуть Испанию в течение шести лет. Всего за эти годы из страны бежало около 275 тысяч человек.
Деятельность инквизиции в Испании достигла небывалого для других стран Европы размаха прежде всего потому, что только здесь священный трибунал подчинялся королевской власти – благодаря стараниям Католических королей. Жертвами «слуг Церкви» стали миллионы людей, среди которых были и еретики, и свободомыслящие деятели науки.
Инквизиция во времена Возрождения
Особенно тяжело пришлось инквизиции во времена Возрождения, ибо сама культура Ренессанса разрушала единоличное владычество Церкви над умами людей. Эта культура учила человека верить в свои силы и обращаться к исследованию природы. Именно к эпохе Ренессанса относятся важнейшие открытия во всех областях науки.
Ренессанс возникает в XIV веке в Италии, а в других европейских странах – в конце XV века. В Испании формирование культуры Возрождения совпало по времени с падением Гранады и открытием Америки Христофором Колумбом, подъёмом экономики страны и завоеванием вновь открытых территорий. Эти важные события подготовили в стране и расцвет новой культуры.
Но это не только время развития Ренессанса в Испании. Это ещё и тяжелейший период преследования инквизицией инакомыслящих, что не могло не наложить отпечатка и на всю испанскую культуру.
Инквизиция старательно борется с малейшими проявлениями религиозного инакомыслия, в прямом смысле слова выжигая огнём появившийся в Испании протестантизм. Реформация проникла в Испанию в 1550 году. А через 20 лет от неё там не осталось и следа.
Первые зачатки протестантизма были занесены в Испанию Карлом V, который являлся не только королём Испании, но и германским императором. В рядах войска Карла V служило немало лютеран, которые не могли не рассказывать о своей вере братьям по оружию. Много дворян последовало за императором из Испании в Германию; там они услышали проповеди протестантских пасторов. Словом, новые знания так или иначе попадали в Испанию.
Кроме того, в страну стали приходить миссионеры и проповедовать протестантизм. Во многих городах даже появились общины людей, принявших новую веру. Ересь распространялась с поразительным успехом. Во многих провинциях – Леоне, Старой Кастилии, Логроно, Наварре, Арагоне, Мурсии, Гранаде, Валенсии – вскоре не было уже почти ни одной знатной фамилии, среди членов которой не оказалось бы людей, тайно принявших протестантство. Никогда ещё испанский католицизм не был в такой опасности.
И инквизиция стала действовать – по всей стране заполыхали костры, на которых сжигали людей только потому, что они посмели принять другую, хотя и христианскую, веру.
В 1557 году инквизиторам удалось арестовать бедного крестьянина из Севильи по имени Джулианило, что значит «Юлиан маленький». Юлиан действительно был очень мал ростом. «Маленький, да удаленький», ибо в бочках с двойным дном, наполненных французским вином, он несколько лет успешно провозил Библии и другие лютеранские богословские книги на испанском языке. Джулианило был выдан кузнецом, которому он дал Новый Завет. Может быть, ему и удалось бы спасти свою жизнь, если бы он выдал своих сообщников и единоверцев, но он был непоколебим.
Тогда между узником и его судьями началась борьба, не имеющая себе равных в анналах истории инквизиции. Сведения об этом мы находим в книгах исследователей того времени. В течение трёх лет к несчастному тщетно применялись самые утончённые пытки. Обвиняемому едва давалось время передохнуть между двумя истязаниями. Но Джулианило не сдавался и в ответ на бессильную ярость инквизиторов, которым не удавалось вырвать у него признаний, распевал хулительные песни о католической церкви и её служителях. Когда после пытки его, обессиленного и окровавленного, несли в камеру, то в коридорах тюрьмы он с торжеством пел народную песню: