Усадьба как-то сразу опустела. Софью Андреевну донимали налоги. Война требовала поставок лошадей, фуража, которые она покупала для хозяйства по высокой цене. Все это оказалось для пожилой хозяйки Ясной Поляны «досадным, деспотичным и убыточным».
Появились потоки беженцев. Яснополянцы снабжали их картошкой, капустой, шили их детям одежду, готовили для фронта «респираторы от удушливых газов, пускаемых немцами». Калейдоскоп хороших или плохих вестей с фронта становился привычным.
Спасение для Софьи Андреевны было в работе над
рукописями мужа, своими дневниками в ожидании приезда детей, внуков и близких знакомых.
«Война, убийство Распутина, путаница в правительственных сферах» — теперь это было предметом разговоров в Ясной Поляне. Новый, 1917 год Софья Андреевна встречала с грустью; на душе было тяжело от мысли, что многие дети находятся далеко от нее. Февраль прошел спокойно и тихо. А 5 марта в Ясную Поляну пришли «с Косой горы рабочие чугунолитейного завода с красными флагами», «рабочие пели, говорили речи, все о свободе». Софью Андреевну это приятно взволновало, и в ответ она произнесла «страстную речь о заветах» мужа. Однако почти сразу же ее эйфория сменилась тревогой — начались погромы помещичьих усадеб. Дошли слухи о разгроме пушкинского Михайловского. А вскоре беда докатилась и до близлежащих мест. Разгромили оба Пирогова — и Большое с имением старшего брата Льва Николаевича, и Малое — имение умершей дочери Марии Львовны, в котором жил ее муж Оболенский. Вскоре волнения среди мужиков начались и в Ясной Поляне. В рассказе яснополянца Ми- хеева реальная угроза доносится только слабым эхом: «Наступил 1918 год, когда по всей России запылали пожаром имения помещиков. Тогда создалось напряженное положение и в Ясной Поляне».
Еще весной 1917 года в связи с участившимися в губернии погромами Софья Андреевна телеграфировала Временному правительству об опасности, грозившей исторической усадьбе. Распоряжением Керенского для охраны имения в Ясную был отправлен отряд драгун. Но его пребывание в деревне подлило масла в огонь: отряд, никем и ничем не обеспеченный, оказался на крестьянском довольствии. Драгуны исчезли, как только зашатались позиции Временного правительства. А в сентябре в деревне снова заговорили о погроме усадьбы. Начались сходки, на которых одни припоминали обиды от прежних солдатских и недавних драгунских постов, другие наиболее настойчиво «пробивали» свой, самый неотразимый, по их мнению, аргумент в пользу растаскивания усадьбы: Толстой-де сам отказался от имения и ушел из него, поэтому и нечего его жалеть.
Бурные и многолюдные сходки не прекращались, «активно выступали обе стороны — противники и сторонники разгрома». А по окрестностям уже орудовала банда молодых яснополянцев под предводительством некоего Ивана Жарова. В сентябре Софья Андреевна решила направить письмо в Министерство внутренних дел с просьбой принять срочные меры по охране усадьбы. В конце сентября в заметке «Ясная Поляна в опасности» «Биржевые ведомости» сообщали, что министерством было «признано наиболее целесообразным командировать в Ясную Поляну лицо, знакомое местным крестьянам и близкое к покойному Л. Н. Толстому, для организации охраны из среды крестьян». Тульскому губернскому комиссару предлагалось «обратить самое серьезное внимание на просьбы гр. Толстой и принять лично все меры к устранению самовольных действий местных граждан по отношению к ее имению». «Лицом, знакомым местным крестьянам», оказался некто П. А Серге- енко (литератор. — Н. #.), призванный патронировать положение дел в Ясной Поляне. Прибыв в усадьбу, он отправился на переговоры с мужиками. Но накал страстей не спадал. Татьяна Львовна, не выдержав напряжения, позвонила Высокомирному, который доложил об этом звонке президиуму губернского Совета депутатов. Через несколько часов отряд из 12 солдат на грузовике вместе с Высокомирным прибыл в Ясную Поляну. Его заявление от имени губернского Совета депутатов о том, что «совет не допустит разгрома усадьбы, имеющей историческое значение, было встречено шумом и криками». Собравшиеся вскоре разошлись по домам. Отряд разместился в усадьбе, а Софья Андреевна с тревогой записала: «Весь юг Крапивенского уезда горит от поджогов. Прошел слух, что нас будут громить… Никто не спал, даже не раздевались».
Пребывание в усадьбе отряда, направленного Советом, и последовавшее вскоре появление милиции сыграли свою роль. Так или иначе, но в Ясной Поляне было теперь более или менее спокойно: «…тень Льва Николаевича прикрывала и надежно охраняла ее».