Ее разновидностью стала шведско-берлинская система доктора Циннендорфа — система «слабого наблюдения». В отличие от «строгого наблюдения», она не придавала чрезмерного значения внешнему блеску высших градусов, зато, не в пример новоанглийской, вводила в своих ложах строгую моральную дисциплину. Никаких секретных познаний она не сообщала, сосредоточившись на моральных упражнениях; подняться выше четвертого или пятого градуса в ней было невозможно.
Приверженцем этой системы был барон П. Б. Рей-хель (1729?—1791), бывший гофмейстер принца Брауншвейгского, поступивший на русскую службу 1 июня 1770 года. 12 марта следующего года Рейхель открыл в Петербурге ложу Аполлона, которая немедленно выразила в особом письме свою зависимость от берлинской Великой ложи Циннендорфа. Мастером сделался сам Рейхель, среди членов-основателей был только один русский — генерал С. К Нарышкин. Однако берлинская ложа заключила договор с английской, — обязавшись не открывать лож вне Германии и получив взамен обещание англичан не вмешиваться в германские дела. В октябре того же года сам доктор Циннендорф написал И. П. Елагину, который еще не был назначен из Англии провинциальным великим мастером, препоручая его покровительству «брата» Рейхеля. Но «елагинские» ложи не пошли на компромисс: они пытались отгородиться от новых соседей и требовали письменного отречения от Рейхеля у масонов, желавших в них поступить.
И вдруг прошел слух, что «рейхелевское» масонство — истинное. Новая ложа Латоны в Петербурге получила при своем основании акты трех степеней. «Между сими актами и прежними английскими усмотрели мы великую разность, — показывал впоследствии масон Н. И. Новиков, — ибо тут было всё обращено на нравственность и самопознание, говоренные же речи и изъяснения произвели великое уважение и привязанность». Начались переходы от Елагина к Рейхелю поодиночке и целыми ложами. «Новоанглийская» ложа Астреи прекратила существование 22 марта 1776 года: почти все ее члены перешли к Рейхелю. Елагин был вынужден пойти на союз. В объединенную Великую ложу вошли 18 лож; вне ее осталась только ложа Аполлона под руководством Георга Розенберга — беспринципного дельца, называвшего себя последователем Рейхеля.
В 1777 году князья А. Б. Куракин и Г. П. Гагарин, направленные в Швецию с дипломатической миссией, были посвящены в Стокгольме в высшие степени. Георг Розенберг это приветствовал. Он вступил в переписку с братом барона Пфейса, члена ложи Аполлона, а брат самого Розенберга Вильгельм был секретарем при посольстве Куракина. Летом в Петербург приехал шведский король іустав III с патентом; в его честь в ложе Аполлона устроили торжества.
Но русские никак не могли решить вопрос о том, кто возглавит «шведский» орден в России. Брат шведского короля Карл, герцог Зюдерманландский (будущий король Карл XIII), руководивший орденом, хотел, чтобы вся система русского масонства перешла под его начало, за то же ратовал Куракин, Розенберг же хотел играть большую роль. Елагин пребывал в нерешительности и после долгих колебаний отказался от гроссмейстер-ства, поскольку Екатерина II подозревала в масонстве заговор с целью воцарения цесаревича.
Братья Розенберги, получившие за привезенные Вильгельмом шведские акты 1400 рублей, вызвали негодование «елагинских» масонов, которые не усмотрели в этих актах ничего нового по сравнению с действовавшими в «рейхелевских» ложах. Русский просветитель Н. И. Новиков спросил Рейхеля, как отличить истинное масонство от ложного. Тот ответил: «Всякое масонство, имеющее политические виды, есть ложное». После этого Новиков стал еще осторожнее относиться к шведскому рыцарству.
Стокгольмская ложа решила обойтись без Елагина и создать свою организацию. В 1778 году было заключено основное условие между шведским и русским капитулами, префектом последнего поставили князя Г. П. Гагарина. 22 декабря в Петербурге была открыта первая ложа «шведской системы» — ложа Феникса. Открывая ее, Гагарин заявил, что «всё прежнее — тьма, а новое, ныне вводимое — истинный свет». Опасения российской императрицы подтверждались: в той же речи Гагарин вспомнил о защите Стюартов английскими масонами. «Братья наши во многих случаях доказали, сколь они верны своим государям: в Англии, например, во время бывших замешательств, не были они никогда против, но за короля». Эту внешне лояльную фразу надо воспринимать в строго определенном контексте: законным монархом, помазанником Божьим считался Павел, и масонская организация должна была составить охрану своего государя-цесаревича, защищая его от придворных интриг.