В год окончания (1783) Войны за независимость, называемой также Американской революцией, произошло еще одно значимое событие: Екатерина II издала манифест о присоединении Крыма к Российской империи. Она предприняла демонстративное путешествие в Тавриду в сопровождении австрийского императора Иосифа II, после чего Османская империя вновь объявила войну империи Российской (1787–1791). Она закончилась сокрушительным разгромом Турции и превращением России в великую черноморскую державу под властью императрицы, лелеявшей панславистские проекты. Россия окрепла настолько, что могла вести войну на два фронта: одновременно был разгромлен и давний союзник Турции — Швеция, Густав III, «полоумный шведский король», как называла его Екатерина, выставил России ультиматум, потребовав вернуть Швеции Финляндию и Карелию, а Турции — Крым; российская императрица ответила категорическим отказом. Эта «глупая война» закончилась без изменения границ, подписанием «вечного мира».
Густав III, жаждавший лавров великого полководца, тотчас начал готовиться к войне с Францией, где в 1789 году разразилась революция. Собираясь каким-то чудесным образом восстановить на престоле Людовика XVI, он занял у Екатерины приличную сумму на это «святое дело». Но спасти венценосного собрата не удалось: в марте 1792 года шведского короля застрелили из пистолета в Стокгольмской опере, где он плясал на маскараде. По указанию Екатерины русский посол в Париже готовил побег французской королевской семьи, заключенной в замок Тампль, однако и этим планам не суждено было сбыться: в 1793 году голову Людовика XVI, а потом и королевы Марии Антуанетты отсек нож гильотины.
В том же году Конвент ввел новое летосчисление — от основания Республики. Начиналась новая эра. А прежняя эпоха, открывшаяся бескровной революцией и закончившаяся одной из самых кровавых, вошла в историю под названием… эпохи Просвещения.
На самом деле весь XVIII век был веком революции — в умах, в сердцах, в образе жизни, затронувшей не только элиту, но и более широкие слои общества.
Пока на полях сражений грохотали пушки, в интеллектуальной атмосфере шла не менее напряженная борьба идей. Главным, как обычно, стал вопрос о власти: теория божественного происхождения государства и права получила соперницу в виде теории общественного договора, лишившую монархию ее сакрального характера. Новые поколения философов, отрясавших со своих ног прах идеологии абсолютизма, которая до сих пор казалась незыблемой, видели свой идеал в Англии, «стране свободы». Впрочем, Монтескьё и Вольтер расхваливали английскую конституцию, «не поняв в ней ни слова». Новые теории становились идеологической основой для переворотов, целью которых было привести к власти новых людей; достигнув своей цели, они быстро забывали о том, каким путем к ней пришли, — в политике все средства хороши.
Поколебав божественную основу трона, замахнулись и выше: XVIII столетие — век вольнодумства, отрицания догм религии, попыток создать культ абсолютного божества или, в крайних случаях, отрицать его вовсе. Утверждая определенную форму деизма, новая философия отвергала Церковь как социальный институт, порождающий раскол в обществе по религиозному признаку, и проповедовала идеи терпимости, осуждая религиозный фанатизм и предрассудки.
Эта же эпоха ознаменовалась зарождением «общественного мнения»: в европейских столицах, на популярных курортах складывались кружки, зарождались клубы, возникали салоны, где говорили о политике, литературе, искусстве или науке, музицировали. Впервые в истории решение монарха подверглось критике, когда французское «общество» единодушно осудило Регенсбургский мирный договор, заключенный Людовиком XV по окончании Войны за австрийское наследство, поскольку в нем не учитывались национальные интересы. Тогда это еще не имело серьезных последствий, но от сомнения в непреложности королевских деяний, как оказалось, был один шаг до лишения короля физической неприкосновенности…
Научные открытия позволили человеку подчинить себе силу пара и подняться в воздух, делались первые робкие шаги в освоении электричества. На публичную демонстрацию физических опытов продавали билеты, и публика ломилась на них так же, как в театры, в оперу, в читальные залы.
Новые веяния захватывали и провинцию: там выписывали газеты, читали книги, обсуждали события международной жизни. В Европе возникали новые средние и высшие учебные заведения, да и не только в Европе: Мария Английская в 1693 году основала в Виргинии Колледж Вильгельма и Марии, а Пгорг II в 1754-м — Нью-Йоркский колледж, ставший после обретения США независимости Колумбийским университетом.