Вот эта-то умозрительная деятельность и вызывала беспокойство властей, тем более что в свежеиспеченной Великобритании отнюдь не наблюдалось политического единства. В 1701 году (когда была основана масонская ложа Йорка) скончался низложенный король Яков II; его сторонники провозгласили его сына Джеймса Франциска Эдуарда Стюарта, родившегося в год «Славной революции», королем Англии и Ирландии Яковом III и королем Шотландии Яковом VIII; в этом качестве его признал Людовик XIV. Знатные шотландские фамилии, многие представители которых были акцептированными (принятыми) масонами, издревле поддерживали Стюартов; быть масоном во Франции значило тогда быть стюартистом. Когда королева Анна умерла в 1714 году, не оставив наследника, английские тори устроили заговор с целью вернуть престол «законному» наследнику и согнать с него Георга I — представителя новой, ганноверской династии. Их лидеры были арестованы и брошены в тюрьму, однако в 1715 году в Шотландии произошло крупное восстание в пользу «претендента», которое с большим трудом удалось подавить.
Георг I совершенно не интересовался английскими делами, от его имени правил премьер-министр Роберт Уолпол, поддерживавший новую династию и делавший всё возможное, чтобы воспрепятствовать восстановлению на английском троне Стюартов. Католики Стюарты могли вновь начать религиозные преследования в стране, твердо заявившей о своей приверженности к протестантизму. В парламенте кипели страсти, но критиковать власти вслух было опасно; якобиты плели всё новые и новые интриги и строили новые планы вторжения; принц Уэльский рассорился с отцом-королем, и его сторонники попали в опалу. Всё это уже сильно утомило чуждых политике людей, желавших получить возможность просто жить, разговаривать на интересующие их темы, а главное — чувствовать себя в безопасности.
Итак, масоны, собравшиеся в «Гусе и вертеле» 24 июня 1717 года, хотели создать новое, политически нейтральное общество, лояльное к властям, не ангажированное в вопросах религии, не преследующее никаких краткосрочных целей, то есть такое, к которому нельзя было бы придраться, а потому его члены были бы вольны заниматься тем, чем пожелают.
Кем были эти люди? Доподлинно известно, что на собрании присутствовали дворянин Энтони Сейер из ложи Яблони, избранный великим мастером Великой ложи; Джордж Пейн, служивший в министерстве финансов и через год сменивший Сейера на посту великого мастера; преподобный Жан Теофиль Дезагюлье (он станет великим мастером после Пейна), уже испытавший на себе гонения по религиозным мотивам, и пресвитерианский священник Джеймс Андерсон. Последние три представляли ложу Кубка и винограда, считавшуюся «аристократической». Объединяясь в Великую ложу, они, вероятно, намеревались утвердить свою «доктрину невмешательства», добиться признания своего братства как единственно «правильного», а потому имеющего право диктовать свою волю другим, и тем самым обезопасить себя.
Прежде всего требовалось собрать достоверные письменные источники — уставы и уложения древних масонских обществ — и творчески их переработать. В 1721 году герцог Монтегю, новый великий мастер Великой ложи Лондона и один из самых богатых людей Англии, потребовал пересмотра всех прежних уставов братства «по новой и лучшей методе». Эту работу поручили доктору богословия Джеймсу Андерсону. Ему должен был помогать совет из четырнадцати членов братства, однако в действительности реальное содействие оказывал лишь Дезагюлье, поставлявший Андерсону старинные рукописи, которые надо было перевести на современный английский язык Примечательно, что большинство первоисточников было уничтожено после того, как Андерсон составил новое уложение. Эта работа заняла два года; в 1723 году Великая ложа Лондона одобрила окончательный текст документа, который получил название «Конституции Андерсона».
В некоторых трудах по истории масонства Андерсон назван мастером оперативной масонской ложи, однако современный историк Робер Амбелен, бывший одно время великим мастером ложи Великого Востока Франции, опровергает это предположение, утверждая, что Андерсон даже не был посвящен в масоны. Общины «вольных каменщиков» были закрытыми и самодостаточными: у них имелись свои врач и священник, которые могли присутствовать на определенных церемониях, но не посвящались в главные тайны масонского ремесла — им это было и не нужно. Таким образом, представления Андерсона (капеллана масонской ложи) и Дезагюлье (врача) о деятельности этих самых лож были неполными. Но они не столько воспроизводили старое, сколько создавали новое.