Ночью небо озарялось красным светом, исходившим от Монпарнаса, словно от дома терпимости. Для гуляк всего мира этот свет означал рай наслаждений. В своей маленькой комнатке на Монмартре Макс Жакоб написал на стене: «Никогда не появляться на Монпарнасе!..», полагая, что районом овладели черные силы. Что, впрочем, не мешало ему по-прежнему им восхищаться.
В то время когда «Ротонда» меняла свой облик, на Монпарнасе открылось первое ночное кафе: знаменательное событие! Американский художник Хилайр Хилер и бывший корабельный стюард Боб Лежен на месте «Камелеона», переехавшего на бульвар Распай, открыли «Жокей» — крохотное кабаре, чей взлет окажется столь же стремительным, как и падение. 1923–1927, четыре сумасшедших года! Заведение не выказывало ни малейших претензий на роскошь. И фасад, и внутренние помещения Хилер оформил сам. Внешняя стена, выкрашенная в черный цвет, выглядела зловеще, несмотря на фигуры индейцев и ковбоев, выделявшиеся однотонными яркими пятнами. Тесный зал украшали плакаты, беспорядочно расклеенные на стенах и потолке. Кое-где на них были выписаны шуточные стишки, неприличные трехстишия на американском сленге. Казалось, вы находитесь в салуне из какого-нибудь вестерна. Замечательный пианист Ли Куплэнд, бывший ковбой и два гавайских гитариста, чередуясь с проигрывателем, исполнявшим свежие блюзы, увлекали танцевать. Танцевать — громко сказано, народу так много, а места так мало, что пары практически топчутся на одном месте. Жан Оберле рассказывал, как однажды вечером увидел совершенно голую танцующую девушку, при этом никто не обращал на нее внимания. Кислинг, Паскен, Кокто, Арагон, Кревель Хемингуэй, Скотт Фицджеральд, Робер Мак-Альмон, звезды немого кино: двойник Валентино — Иван Мозжухин и манерный напомаженный Жак Катлен рядом с черноглазыми, пухлогубыми натурщицами и коротко стриженными «под мальчика» художницами. Здесь была приятная атмосфера, художники чувствовали себя как дома, они приходили сюда в рабочей одежде. Непринужденность отношений также способствовала успеху «Жокея». Неоспоримой королевой здесь считалась красивая, свежая и упитанная девушка скорее в стиле Ренуара, чем Ван Донгена. Звали ее Алиса Прен, а легенда увековечила ее образ под именем Кики с Монпарнаса. Цветок, выросший на парижской почве, еще в детстве заброшенный сюда из Бургундии. В шестнадцать лет она уже поджидала свой «счастливый случай», сидя за чашкой кофе в «Ротонде». «Что это за новая проститутка?» — поинтересовался Кислинг.
Шокированная таким обращением, она достойным образом ответила ему, чем очень понравилась польскому уличному мальчишке. Он узнал в ней родственную душу и предложил позировать ему: настоящая удача! Затем она позировала для Фудзиты, Модильяни, Сутина, Фриеза, Дерена, Пикассо и благодаря этому сделалась моделью века номер один. Разумеется, Кики не была лучше других, но ее успех можно объяснить ее свежестью и веселым нравом. Однако она не относилась к так называемым «легким женщинам». Суровое «убери лапы!» одергивало слишком настойчивых ухажеров, она никогда не позволяла им преступать определенные границы. Алиса принадлежала к числу преданных натур и испытывала бурную страсть к талантливому фотографу Мэн Рею. Их роман можно назвать монпарнасской версией «Безумной любви», приправленной пощечинами и револьверными выстрелами в воздух. Мэн Рей запечатлел ее в «Морской звезде», первом сюрреалистическом фильме, в образе девушки с розой в зубах. Фото растиражировали в 300 тысячах экземпляров! Кислинг захлебывался от смеха, когда она, чтобы оживить сеансы позирования, имитировала оперных певцов. Ей пришла в голову мысль давать концерты в «Жокее». Дважды за вечер зычным голосом она пела казарменные песни, особенно выделяя непристойности. Кроме песен «Три торговца», «Девочки из Камаре», «Жена ломовика», большой популярностью пользовалась уличная песенка:
Жанр понятен…
Затем она собирала деньги с клиентов, бродя по залу со шляпой одного из посетителей, «одолженной» в раздевалке. Кики плохо кончила. Ее видели после Второй мировой войны: отравленная алкоголем и наркотиками, еле передвигавшая ноги цыганка бродила от столика к столику в кафе «Куполь», предлагая погадать по руке. Она умерла в пятьдесят лет, и ее похороны напоминали карнавальное шествие с картины Энсора из-за венков, украшенных лентами с надписями из золотых букв: «Жокей», «Жонгль», «Дом», «Купель» — этапы ее «легкой» жизни. Сентиментальный японец Фудзита — единственный из всех ставших знаменитыми монпарнасских художников, кто проводил ее на кладбище.