Стоит отметить, что с началом войны, когда было резко увеличено число юнкеров, в Алексеевском училище также были введены должности помощников курсовых офицеров. Их предлагали занять выпускникам-прапорщикам, прекрасно себя зарекомендовавшим во время учебы. П. А. Нечаев упоминает, что такие офицеры считались прикомандированными на неопределенный срок. Некоторые из них, прослужив при училище год, получили чин подпоручика и были награждены орденом Св. Станислава (но без мечей – т. е. как за гражданскую службу).
Остается сказать, что в сентябре 1914 года специальным приказом императора было введено производство в офицеры прямо на театре военных действий. Командующие фронтов и армий получили право без экзаменов производить в прапорщики солдат и унтер-офицеров, показавших в боях храбрость и имевших соответствующий образовательный ценз. Царь затем лишь утверждал списки Высочайшим приказом.
Встречу на улицах Москвы с таким офицером, получившим погоны со звездочкой через два месяца пребывания на фронте, описал журналист газеты «Утро России»:
«На него обращают внимание все и всюду, где бы он ни появился. Слишком разительный контраст – эта папаха, сурово нависшая над бровями, и эти глаза, такие безмятежные, юные, с золотыми огоньками.
Конечно, Георгиевский крест – и офицерское снаряжение. Кожаные ремни на детских плечах. Да сколько же ему лет, наконец? Это – самый юный офицер в российской армии. (…)
Большая диковинка, этот юноша в офицерской форме, и за ним следуют толпы зевак, а он двигается в толпе спокойно и не спеша, и ни один мускул у него в лице не дрогнет».
История пятнадцатилетнего прапорщика оказалась проста. Бросил гимназию и отправился на фронт добровольцем. Проводя разведку, вместе с пятью товарищами захватил австрийскую батарею, за что был награжден Георгиевским крестом и чином старшего унтер-офицера. А в одном из боев, когда выбыли из строя все офицеры, поднял роту в атаку и захватил вражеские окопы. За этот подвиг он и получил офицерские погоны.
Забавно, что для юного прапорщика страшнее противника оказалась назойливая московская публика:
«Он вспыхивает и вспоминает:
– А вчера… Я был в театре. Подходит ко мне какая-то дама в фойе и смеется и предлагает: Что хотите, розу или апельсин?
– Ну и что же вы выбрали?
– Апельсин. Только оказался скверный, кислятина. И уже потом мне сказали, что это была насмешка. Свиньи!
От обиды он закусывает губу, а папаха еще суровее наползает на брови».
Без экзаменов могли получить офицерский чин полные георгиевские кавалеры[13] – так стал прапорщиком в феврале 1917 года Д. П. Оськин, находившийся на фронте с самого начала войны. Столь длительный срок объяснялся скорее всего невысоким уровнем образования героя.
А вот унтер-офицер И. И. Чернецов в январе 1915 года в письме к сестре сообщал, что ему достаточно сдать документы в полковую канцелярию, чтобы стать прапорщиком, и что в полку «уже многих произвели». Вот только видавший виды фронтовик не очень-то спешил надеть офицерские погоны:
«…дело в том, что все-таки есть разница (которая очень видна в бинокль) между прапорщиком и солдатом в общем строю. Здесь все офицеры ходят с шашками, а не с ружьями, а немцы специально бьют сперва офицеров[14]. Я теперь и так командую полуротой (второй) – 100 человек, и по производстве разницы в этом не будет. Разница в получении жалованья: я получаю теперь 38 р. 75 к. и еще 1 р. 50 к., а прапорщики, наверное, вдвое (хорошо не знаю), но за жалованьем, конечно, в теперешнее время гнаться нечего, не такое время»[15].
Ускоренное производство в офицеры всех, кого только возможно, объяснялось огромными потерями, особенно в пехоте. В воспоминаниях Д. П. Оськина упоминается случай, когда из шести новоиспеченных прапорщиков, прибывших с пополнением, после первого же боя в строю остался лишь один. Остальные были либо убиты, либо ранены.
Об обыденности таких случаев свидетельствует приведенный Д. П. Оськиным разговор фронтовиков, состоявшийся осенью 1916 года: «Прапорщиков гонят пачками, и так же пачками они возвращаются обратно ранеными, контужеными, больными. Мало того, что они совершенно не обучены, но и абсолютно не развиты. Унтер-офицеры, прошедшие учебную команду или получившие это звание за отличия на фронте, в пять раз стоят выше этих прапорщиков».
13
Награждение солдатским Знаком отличия военного ордена (в просторечии «Георгием» или «егорием») и Георгиевской медалью производилось по нарастающей: от четвертой степени к первой. Обладателя полного комплекта обеих наград называли «полным георгиевским кавалером».
14
В 1916 г. пехотные офицеры получили разрешение носить вместо шашек кортики. Бывалые офицеры оставляли холодное оружие в блиндажах и шли в атаку с револьвером и стеком – подгонять отстающих солдат. В начальный период войны вражеские стрелки отличали офицеров от солдат по отсутствию скатки.