От той поры сохранились бассейн, два согнутых ветром дерева в западном саду, вечнозеленый дуб перед беседкой и, тут и там, желтые иммортели, потомки тех, что некогда посадил Император.
Знаменитый изгнанник был так горд скромными результатами, достигнутыми ценой огромных усилий, что однажды сказал генералу Бертрану:
— Когда меня здесь больше не будет, английские путешественники станут рисовать этот сад, разбитый Наполеоном. Нет никого, кто не хотел бы посетить его.
Он не ошибался, ибо множество британцев побывало здесь, от самих государей, Эдуарда VIII, Георга VI и Елизаветы II, до членов их семей и простых путешественников, которые ходили там же, где он, удивляясь тому, что на унылом Лонгвудском плато можно увидеть этот восхитительный цветущий сад.
Дом Бриаров
В 1815 году владение Бриаров принадлежало Балькомбам, англичанам, обосновавшимся на острове в 1807 году, и по странному стечению обстоятельств Артур Уэлсли, будущий герцог Веллингтон, во время своего непродолжительного пребывания на острове жил у них во флигеле. Уильям Балькомб был служащим Индийской компании, но вместе с двумя другими поселенцами занимался также снабжением судов, заходивших на Святую Елену, что позже помогло ему занять трудную должность поставщика Лонгвуда. Пока Император жил в его имении, он смог установить с ним добрые отношения и в дальнейшем, умело лавируя, оказывал многочисленные услуги всем французам и поэтому к 1818 году, когда он покинул остров, он был уже на подозрении в Плантейшн Хаус, что весьма осложнило ему получение новой должности в Индийской компании.
Перед отъездом он заложил свое имение, а позже продал его. Владельцы сменяли друг друга вплоть до 1959 года, когда госпожа Мейбл Брукс (Mabel Brookes), его правнучка, купила то, что еще оставалось от имения, то есть флигель, и подарила его Франции.
В 1820 году императрица Евгения, возвращаясь из поездки в Южную Африку к тем местам, где ее сын был убит зулусами, сделала остановку в Джеймстауне и отдыхала во флигеле, прежде чем посетить Лонгвуд Хаус, Могилу и встретиться с представителями местной власти.
Господский дом исчез, уничтоженный термитами, а флигель после тщательной реставрации вновь приобрел тот вид, который имел в 1821 году. Когда Наполеон жил там, в этом легком строении была лишь одна комната с мансардой, но британские адмиралы, командовавшие военно-морской станцией с 1816 по 1821 год, превратили его в свою резиденцию и пристроили еще одно крыло и службы, которые остались нетронутыми.
Обстановка состояла из походной кровати (стоявшей справа от входа), стола, комода-секретера, дивана, кресла и нескольких стульев. Лас-Каз и его сын спали в мансарде, слуги — на матрасах за дверью. Несколько позже на лужайке поставили палатку, которая днем служила рабочим кабинетом, а ночью — спальней генералу Гурго.
Долина Могилы
Наполеон умер 5 мая 1821 года, а похороны состоялись 9-го; заупокойную мессу служил аббат Виньяли, капеллан Императора.
После того как солдаты 20-го полка поставили фоб на превращенную в катафалк коляску (сейчас она находится в Доме инвалидов), похоронный кортеж, за которым следовали генералы Бертран и Монтолон, слуги Императора, губернатор и леди Лоу и офицеры гарнизона, направился в долину Сейны (Sane). Покойному были оказаны генеральские почести: войска, всего 3 тысячи человек, стояли вдоль дороги, опустив ружья дулом вниз, а корабельные и береговые пушки стреляли каждую минуту.
От дороги до могилы фоб несли двадцать четыре солдата, сменявшие друг друга на опасной дороге, по которой и сейчас ходят посетители и которая тогда специально была расширена. Место своего последнего упокоения Наполеон выбрал сам во время одной из прогулок в этой долине, где течет прохладная речка, питающая своими водами Лонгвуд. Французы хотели, чтобы на могильной плите было выгравировано Наполеон, но Хадсон Лоу, не смягчившийся даже после смерти своего пленника, требовал, чтобы было написано Наполеон Бонапарт. К согласию они так и не пришли, и плита осталась безымянной.
После похорон у могилы были поставлены часовые — простая предосторожность, принятая, чтобы не позволить похитить останки изгнанника, а вовсе не знак почтения и уважения. И это продолжалось до того дня 1840 года, когда отправленная королем Луи-Филиппом экспедиция, прибывшая на корабле La Belle Poule, вернула во Францию прах Императора, коему отныне суждено было покоиться на берегах Сены. Сбылось пророчество Пого:
Сир, вы возвратитесь в вашу столицу.