Перед выходом из дома, по старинной привычке, он кладет в карманы носовой платок, маленький бинокль, коробочку с лакричными леденцами и, конечно, неизменную табакерку. Из драгоценностей при нем только золотые часы на цепочке, сплетенной из волос императрицы; однажды он подарит их Бертрану, с грустью заметив, что часам этим довелось пробить немало славных часов.
Верховые прогулки в сопровождении Гурго, лишенные какой бы то ни было новизны, по дорогам, где они знают каждый камень, быстро ему наскучат; установленные границы позволяют доскакать либо до унылого Дедвудского плато, где стоит британский полк и высится черный силуэт горы Барн, голой и враждебной, и бродят лишь дикие козы, либо до Аларм Хаус, где живет сэр Томас Рид, заместитель и верный пес Лоу и где постоянно шныряют шпионы губернатора. Обратно они обычно едут мимо коттеджа мисс Мейсон; там живет эксцентричная и даже немного помешанная англичанка, чье преувеличенно почтительное отношение к Наполеону вызывает насмешки поселенцев. Иногда, чтобы быстрее вернуться в Лонгвуд, они спускаются в долину и едут вдоль жалкой речки, где воздух наполнен болотной сыростью. Там находится коттедж фермера Робинсона; его дочь Мэри-Энн, никогда не видевшая ранее таких лихих наездников, делает реверанс и подносит им цветы. Наполеон смеется и подтрунивает над Гурго, на которого красотка, не смущаясь, смотрит во все глаза.
— Она обращает больше внимания на вас, чем на меня, потому что вы не женаты. Бедные девушки только и думают о том, как бы выйти замуж!
Так как на Святой Елене любой пустяк становится предметом толков и пересудов, то и в Европе тоже станут говорить об этой девушке. Император называет ее «Нимфой», а долину, где она живет, — «Долиной Нимфы», и вскоре появятся наивные картинки, изображающие девушку с букетом в руке, простодушно улыбающуюся царственному посетителю и его спутникам.
По возвращении его величества с пешей или верховой прогулки ему подают завтрак, причем с неукоснительным соблюдением строжайшего протокола: если трапеза имеет место в спальне, в узком кругу, то тафельдинер доносит блюда до ванной комнаты и там перепоручает их лакею, а тот передает их Маршану, который имеет честь подать их Императору. Часы показывают десять, и Император, который, раздеваясь, обычно бросает свои вещи на стулья и на пол, снова облачается в халат. Приглашены обычно бывают Лас Каз и один или двое придворных; если приглашены четверо из его свиты, это значит, что господин пребывает в хорошем расположении духа. Если позволяет погода, стол накрывают в обвитой зеленью беседке или в тени развесистого дуба. Помещение, где готовится пища, и скудость снабжения, к отчаянию поваров, позволяют приготовить лишь самые непритязательные блюда. Первый повар Лепаж задыхается у плиты, которую, за неимением другого горючего, топят каменным углем, и лишь с прибытием второго повара Шанделье появилась плита, сделанная на немецкий манер, с чугунной греющей поверхностью и с железным ящиком в виде духовки. К счастью, Наполеон любит простые блюда: супы, обязательно очень горячие, — куриный бульон или консоме по-королевски, благотворные свойства коих он превозносит, мясо, лучше всего курица или баранина, и овощи, фасоль и чечевицу. Даже с рюмкой слегка разбавленного водой бордо трапеза занимает не более десяти минут: привычки походной жизни неистребимы. Но подобная умеренность не может удовлетворить тех, кто некогда готовил сказочные обеды в Тюильри и иных резиденциях. А потому на обед подают щавелевый суп с приправой или какой-нибудь другой «освежающий» суп, хорошо прожаренную нежную баранью грудинку под светлым соусом, жареного цыпленка или две бараньи отбивные и овощи, хотя порой они и бывают чересчур жесткими. Ужин состоит из супа, двух разновидностей первого блюда, жаркого и двух легких блюд, сладкого и пирожного. Однажды Наполеон попросил приготовить ему «солдатский суп», что привело в волнение всех поваров. «Мой собрат, который некогда был военным, не осмелился приготовить его для своего августейшего господина так же, как он это делал в полку, — пишет Карэм. — Он приготовил легкую хлебную похлебку с добавлением фасоли. Но Императору она не понравилась; он приказал позвать повара и сказал ему: "Ты же служил в армии и прекрасно знаешь, что это не солдатский суп; так вот завтра приготовь мне его, как надо". И повар приготовил суп с большим количеством хлеба и фасоли, такой густой, что ложка в нем могла бы стоять. Император съел немного, остался доволен, но больше этого блюда не заказывал».