С отъезда Стокоу и прибытия «профессора» в сентябре болезнь незаметно, но неуклонно усугублялась, и Бертран отмечал, как его господин слабеет с каждым днем: «Он очень слаб и чувствует недомогание»; «У него болит бок»; «Его беспокоит печень». Чтобы снять боли в брюшной полости, Антоммарки после полного осмотра пациента рекомендует ему прежде всего «психологические средства». По его мнению, Императору не следует целый день оставаться в своих апартаментах, лежа на софе: он должен выходить из дома, разговаривать с людьми, ездить верхом и вообще двигаться; что касается собственно медицинских назначений, то они включали горячие ванны, частые клизмы и ртутные пилюли; последние были с негодованием отвергнуты пациентом. Три недели спустя Антоммарки подтвердил диагноз своих предшественников и официально уведомил Хадсона Лоу о том, что Наполеон страдает хроническим гепатитом.
По совету нового лекаря Император в течение нескольких месяцев будет заниматься своим садом, и благодаря его воле на облезлом плато появятся аллеи, водоемы, купы деревьев и разбитые на французский манер цветники. Еще недавно его имя гремело по всему миру, а сейчас, подобно Диоклетиану в Салоне, он радуется, глядя, как растет дерево или зеленый горошек на фядке. К нему вернулись силы и даже хорошее настроение, с тех пор как с раннего утра в костюме плантатора, опираясь на трость или бильярдный кий, он призывает всех приступить к работе: генералы, врач, священники и китайцы должны приняться за изнурительный труд по расчистке, пахоте и поливу.
Внезапно в июле 1820 года появляются симптомы очень серьезного заболевания: тошнота, боли в области желудка после еды, клинические признаки диспепсии и неуклонное развитие болезни, описанной О'Мира и усугубляемой заботами повседневной жизни, ссорами с Хадсоном Лоу, раздорами в его окружении, поспешным отъездом генерала Гурго и графини де Монтолон, невыносимым климатом и окончательной утратой надежды на обретение свободы. Июльское обострение болезни началось после серьезной стычки с тюремщиками: Лоу угрожал изгнать Бертрана, и это известие потрясло Наполеона гораздо больше, чем он осмелился выказать это наружно. И хотя он в какой-то мере жертвовал своими приверженцами ради Монтолона, обер-гофмаршал оставался высшим коронным чином и, стало быть, украшением этого маленького двора в изгнании. У него сделался сильный жар, сопровождаемый болями в печени и уменьшением подвижности суставов, и Антоммарки заявил, что все дело в плохом функционировании пищеварительной системы и нарушении деятельности желчевыводящих органов. На самом же деле больной был обречен погибнуть от болезни, которую врач не мог распознать и в которой разберутся лишь много лет спустя. Он, конечно, еще борется, ест, пытается совершать прогулки в коляске или пешком; но малейшее напряжение лишает его сил и, возвращаясь в Лонгвуд, он жалуется на острую режущую боль в боку, а Антоммарки назначает ему клизмы и вытяжной пластырь — почему-то на руку, — тогда как речь шла о желудке!
Наполеон, уже обреченный и измученный борьбой своего могучего организма со снедающей его болезнью, находит некоторое успокоение лишь в тишине своей спальни.
— Какое счастье лежать в постели, доктор. Это блаженство я не променяю на все страны мира.
Мгновение спустя он тихо произносит строку из Вольтера:
Но я не должен более мечтать о возвращении в Париж.
Вы видите, что я уже готов сойти в могилу.
В январе 1821 года Монтолон в письме к жене рисует удручающую картину его состояния: «Желудок его не принимает никакой пищи. Каждые шесть часов его кормят чем-нибудь легким. Он все время лежит в полудреме на кровати или на диване. У него совершенно бесцветные десны, губы и ногти. Ноги его, постоянно обернутые фланелью и горячими салфетками, остаются холодными. Он говорит. "В лампе больше нет масла"». Анорексия, вздутие живота, боли в надчревной области, запоры и возрастающая слабость свидетельствуют о желудочном заболевании. Генералы Бертран и Монтолон, сколь бы малосведущи в медицине они ни были, не могут не заметить этого стремительного ухудшения. «Вряд ли он еще долго протянет, — пишет Монтолон своей жене, — но наш доктор уверяет, что перемена климата могла бы его спасти. Однако я скорее надеюсь, чем верю в это, ибо сейчас он более напоминает труп, чем живого человека». То, что видит генерал на лице больного, безусловно свидетельствует о раковом заболевании: серый цвет лица, глубоко запавшие глаза, лицо, на котором застыло выражение тревоги и боли.