Чтобы наглядно увидеть, сколь далеко заходило гостеприимство отшельников, стоит прочесть рассказ Иоанна Кассиана о «царском» угощении, которое устроил ему и Герману авва Серен: «Вместо (рыбного) рассола, слегка разбавленного постным маслом, он приготовил подливу, сдобренную маслом от души… Затем Серен подал нам жаренье[451], украшенное тремя оливками. Затем он принес нам корзинку с жареным нутом: отшельники называют это лакомством. Мы съели их каждый по пять. Мы съели также по две сливы и по одной фиге. Съесть больше считается в этой пустыне неприличным»[452]
Употребление масла
Без масла рацион отшельника трудно себе представить. По словам аввы Серена, любовь к маслу обусловлена не чревоугодием, а тем, что она может удержать хвастовство о своем воздержании, ибо «столь малого его количества явно недостаточно, чтобы смазать горло, оно растворяется еще до того, как коснуться его».
В героическую эпоху первых пустынножителей масло в их рационе отсутствовало полностью. И только когда Антоний Великий сильно состарился, ученики каждый месяц приносили ему оливки, овощи и масло[453]. Чтобы отпраздновать Пасху, молодой Пахомий решил добавить немного масла в толченую соль. Когда его наставник Паламон это увидел, он заплакал: «Господь был распят, а я! А я буду есть масло!»[454] В кельях отшельников почти всегда можно было найти масло для светильника, и это же масло они иногда употребляли в пищу. Еще Геродот отмечал, что египтяне использовали касторовое масло, которое не меньше подходит для светильников, чем оливковое, но источает более резкий запах[455]. Было еще и льняное масло. Так, один монах, думая, что это мед, добавил его в порцию овощей, предназначенную для его больного старца. Старец ел это блюдо, несмотря на отвращение, но не смог осилить его до конца и пригласил ученика разделить с ним трапезу. И только после того, как ученик начал есть, он понял свою ошибку[456]. Слова аввы Херемона объясняют нам эту ошибку, которая кажется невероятной: «Я подтверждаю, что возможно выдавить из пшеницы мед или из очень сладкого масла, приготовленного, например, из семян репы или из льна»[457].
Авва Вениамин рассказал, как после жатвы монахи возвратились обратно в Скит и получили в качестве платы по алебастровому кувшину с мерой масла, а на следующий год, когда приблизилась пора урожая, каждый принес в церковь то, что у него осталось. Авва Вениамин, который не открывал кувшин, а лишь проделал в нем иглой маленькое отверстие, чтобы попробовать масло на вкус, думал, что совершил великий подвиг. Когда же он увидел, что другие братья принесли свои кувшины вовсе не распечатанными, ему стало так стыдно, как будто он впал в блуд[458].
Тот же Вениамин рассказал, что, когда он и братья, бывшие с ним, пришли к старцу, тот предложил им масла из редьки. Когда один из гостей спросил старца, нет ли у него масла чуть лучше, тот ответил: «А разве есть кроме этого масла какое‑то другое? Я не знаю»[459].
Масло, как говорит Иоанн Кассиан, — это единственное лакомство для монахов и их гостей, подаваемое на десерт[460]. Но изначально скудное питание постепенно приводило к злоупотреблениям, о чем сокрушался, например, авва Иоанн: «В самом начале обходились вовсе без масла или одной меры хватало на весь год, чтобы принимать гостей. А сейчас ее удвоили и утроили, и этого им едва ли хватает». Как видим, обитатели пустыни далеко ушли от той капли масла, которой было достаточно первым отшельникам… «Дошли уже до того, что обильно смазывают маслом египетский сыр: это два кушанья, каждое имеет свою привлекательность, они и так могли бы служить монаху двумя хорошими лакомствами в разное время…»[461]
В отличие от пахомиан[462] сыр у Отцов–пустынников, как кажется, не был частью рациона. Мы можем обнаружить только два упоминания о сыре в апофтегмах, причем одно можно трактовать как критику киновитов. Когда игумен киновии спросил авву Пимена: «Как стяжать страх Божий?», тот ответил: «А как мы можем стяжать страх Божий, когда у нас внутри лепешки из сыра и горшки с соленьями»[463]. Единственный раз мы видим отшельника, вкушающего сыр, — это авва Симон, но он ест хлеб с сыром только для того, чтобы отвадить чиновника, прибывшего к нему со своей свитой[464]. Откуда же взялся у него сыр? Может быть, авва Симон держал его у себя, чтобы потчевать им гостей?
463
A 755 (=Пимен, 180. Достопамятные сказания. С. 158). (В оригинале стоит