Глава восьмая
ДЕНЬ ОТШЕЛЬНИКА
Не следует полагать, что день анахорета длился строго от восхода до захода солнца, поскольку по большей части появление и исчезновение «божественного светила», занимавшее столь большое место в жизни древних египтян, в занятиях отшельников ровным счетом ничего не меняло. Одни из них в полночь еще не завершали свой день, а другие в то же самое время его уже начинали. Поэтому лучше проследим за тем, как протекали их сутки в обычные дни недели, исключая субботу и воскресенье, которые имели особое значение в жизни наших героев.
Жизнь в трудах и молитвах
Вначале пустынники, полностью изолированные друг от друга, имели каждый собственный режим и распорядок, по усмотрению божественного вдохновения и собственного разумения. Как на Востоке, так и на Западе у них не существовало ни выходных, ни литургического года. В день Пасхи святой Бенедикт, в своем уединении в Субиако, не знал, что сегодня великий праздник для всех христиан. Та же ситуация была и с первыми Отцами пустыни. Антоний Великий в развалинах военного укрепления или в пещере горы Кульзум проводил свои дни в молитве и труде, и так у него проходили недели, месяцы и годы. Без сомнения, подобная жизнь была более ревностной и напряженной под сенью ночи, а потому святой пустынник иногда сожалел о восходе солнца: «О солнце, зачем ты беспокоишь меня? Ты поднимаешься столь высоко, что отвлекаешь меня от благодати Света истинного»[590].
О повседневной жизни этих первых мистиков пустыни мы можем сказать лишь то, что они постоянно жили в единстве с Богом, и остальное их едва ли интересовало. Однако и у них мы уже видим появление того, о чем авва Пимен будет говорить много лет спустя как о правиле поведения отшельника в келье: занимайся рукодельем, ешь не более одного раза в день, молчи и размышляй, то есть читай про себя наизусть слова Божии[591]. Молитва не упомянута либо потому, что является частью этих размышлений, либо потому, что она и есть основное и самое главное дело монаха, которое должно постоянно сопровождать всю другую его деятельность[592], либо, наконец, потому, что молитва скорее составляет так называемое внутреннее делание, индивидуальное, можно сказать даже интимное, в котором авва Пимен усматривает «тайное преуспеяние в келье». Авва Исайя говорил так: «Когда ты пребываешь в келье, постоянно заботься о трех вещах: о рукоделье, размышлении и молитве»[593].
Антоний Великий занимался рукодельем и постоянно молился еще тогда, когда вел подвижническую жизнь на краю своей деревни. Работа обеспечивала ему существование и даже позволяла давать милостыню бедным[594]. Мы знаем, что и в пустыне он сохранил эти две составляющие жизни аскета, они были важны для всех тех отшельников, которые шли по его стопам. Источники сообщают нам о некоторых исключительных отшельниках, которые только молились и не работали. Но на это были серьезные причины, и подобная жизнь, конечно, не считалась правилом, как например, у еретиков–мессалиан, или евхитов, названых так именно по этой причине (их название происходит от слова, которое в сирийском и греческом языках означает «молитву»)[595]. Например, Аполлон в Скиту не работал и все время молился, ибо ему нужно было, по его словам, восполнить сорок лет, проведенные без молитвы[596]. Павел Фермейский работал, чтобы обеспечить себя необходимым[597]. Авва Ахил трудился день и ночь изо всех сил, «боясь навлечь на себя гнев Божий»[598]. Некоторые монахи работали не из‑за потребности прокормить себя, а чтобы не пребывать в праздности, избежать уныния[599], дать милостыню бедным[600] или чтобы накормить вероятных гостей[601]. Авва Исайя говорил: «Занимайся рукодельем, чтобы бедняк получил хлеба, ибо праздность есть смерть и разрушение души». Иоанн Кассиан рассказывает историю про отшельника авву Павла, жившего в самой глубине пустыни, в семи днях пути от обитаемых мест. У него был сад, который давал ему пропитание, но он тем не менее плел корзины. Авва складывал их в своей пещере, а затем сжигал, не продавая никому[602].
Чередование молитвы и труда
Когда отшельник обитал один, у него не было потребности строго фиксировать свой распорядок дня. Он только старался по максимуму ограничить телесные потребности, чтобы посвятить больше времени своей душе и Господу[603]. Он мог провести несколько дней без еды и сна, сосредоточившись на молитве и работе. Однако человек — не ангел, и самые великие мистики пустыни оставались людьми, которым требовалось не только регулярно восстанавливать свои телесные силы, но и укреплять время от времени свою духовную энергию, чтобы победить скуку, которая неизбежно возникает при монотонной жизни. То, как следует вести себя в пустыне, Антонию Великому однажды показал ангел. И неслучайно именно этот рассказ возглавляет алфавитное собрание апофтегм, он очень важен для понимания монашеской жизни в целом.