Где-то к середине 1963 года наша «слушательская» жизнь вошла вроде бы в повседневное русло. Полеты на реактивном МиГ-15бис и тихоходном Ил-14, полный комплекс физической нагрузки (футбол, баскетбол, волейбол, кроссы, хоккей, причем при полной профессиональной амуниции, лыжи, гимнастические снаряды), парашютные прыжки — вот этими мероприятиями в различном их сочетании и были наполнены наши рабочие дни. Появились и первые успехи, и первые «осечки». Так, например, больше меня никто не мог подтянуться на перекладине или отжаться от земли, у меня был отличный вестибулярный аппарат (при норме 3–5 минут непрерывного вращения я спокойно мог продержаться 15–20 минут), я с полуслова понимал сложности и тонкости космической техники (все-таки ракетчик!). Это все радовало и вселяло некоторую уверенность и надежды. Но вот и первая эта самая «осечка». Кстати, она же и последняя, просто со временем переросла в большую для меня проблему. Проходили плановые испытания на центрифуге, построенной на фирме в подмосковном городе Томилино. Я попал в компанию из пяти-шести человек, которые по разным причинам эти первые испытания не прошли. Здесь были и опытные летчики Алексей Губарев, Георгий Добровольский, которые с перегрузками должны быть на «ты». После небольшой физической подготовки нас, «двоечников», осталось двое — я и Алексей. Помучили нас немного в кабинетах ЦПК, а потом направили в госпиталь в Сокольниках. Леша отбился, а у меня как снежный ком: чем больше меня гоняли врачи, тем больше во мне накапливалось «отрицательного потенциала». Все последующие годы много раз мне задавали вопрос: почему меня отчислили из отряда? Я честно отвечал: не прошел центрифугу. Более дотошные пытались уточнить: как это не прошел? В чем это выражалось? А вот на эти вопросы у меня и нет ответа. Я никогда не терял сознания при перегрузках (а перегрузки мне давали в 1,5–2 раза больше установленных), экстрасистолии не было, держался я вроде бы молодцом. И тем не менее. А когда меня начинают уже «доставать» подобными вопросами, я обычно задаю встречный вопрос такому любопытствующему: что лучше — я, живой и невредимый скромный труженик, сижу вот здесь рядом с тобой, или со званием Героя лежу в Кремлевской стене? На этом дискуссия на эту тему, как правило, заканчивалась. К этому коварному снаряду мы еще вернемся.