Переписка последующих лет отражает взаимную заботу супругов. В ответ на письма жены, полные нежности и беспокойства, Александр Данилович отправлял заверения в том, что он «обретается в добром здравии» и неприятель ему не угрожает. Только в ноябре 1712 года Дарья Михайловна получила от мужа 15 посланий(156).
С начала 1714 года светлейший князь жил главным образом в Петербурге, воссоединившись наконец с семьей. Дарья Михайловна оставалась верной, преданной и любящей женой до конца своей жизни (она скончалась в 1728 году под Казанью, направляясь вместе с мужем к месту его сибирской ссылки).
У Павла Ивановича Ягужинского поначалу также не было причин жаловаться на свои брачные узы: 1 февраля 1711 года он женился на очень богатой невесте Анне Федоровне Хитрово и получил в приданое поместья в двенадцати уездах трех губерний: Московской, Киевской и Азовской. В семье появились на свет сын и три дочери. Но в 1719 — 1720 годах у Анны Федоровны начали проявляться признаки душевной болезни, которые она объясняла тоской по мужу, отправленному сначала на Аландский конгресс, а затем в Вену с дипломатическим поручением. 22 февраля 1722 года Ф. В. Берхгольц записал в своем дневнике: «В этот день я в первый раз видел супругу генерала Ягужинского, которая почти никуда не выезжает и во всё пребывание наше в Петербурге ни разу не выходила из дому. Она с некоторого времени впала в совершенную меланхолию и была почти постоянно больна, что, говорят, очень огорчает генерала». Он же описал громкую ссору между супругами Ягужинскими на второй день свадьбы сержанта гвардии князя Никиты Юрьевича Трубецкого и Анастасии Гавриловны Головкиной, дочери канцлера: Анна Федоровна наотрез отказалась танцевать с мужем, хотя это было положено по правилам, так как он являлся маршалом свадьбы, а она исполняла обязанности посаженой сестры невесты. Узнав об этом происшествии, скорый на расправу император 15 мая приказал временно заключить Ягужинскую в монастырь(157).
В сентябре 1722 года Павел Иванович начал бракоразводный процесс. Свидетели показали, что Анна Федоровна убегала из дому, заводила знакомства «со многими дамами непотребными и подозрительными», била и кусала дворовых женщин, ездила верхом на людях в избе, валялась по земле, «скакала сорокою», являлась раздетая и простоволосая в церковь, оскорбляла священнослужителей и сбрасывала на пол иконы(158). Синод, в ведении которого находился суд по семейным делам, а также делам о богохульстве, не вынес никакого приговора и послал к Ягужинской духовного отца для увещевания. Она признала правоту многих обвинений, но заявила, что «оные непотребства чинила она в безпамятстве своем в меланхолии, которая-де случилась в Петербурге в 1721 г., и в скорби да печали от разлучения с сожителем и детьми своими, от скуки и одиночества».
Анне Федоровне было запрещено выходить из дома без разрешения мужа, но она по-прежнему убегала, врывалась в соседние дома, где совершала «без зазрения мерзости», бесчинствовала и буянила. В январе 1723 года Павел Иванович подал в Синод второе прошение о разводе, которое было удовлетворено 21 августа, и по именному указу Анна Федоровна была сослана в Переславль-Залесский Федоровский монастырь.
Уже спустя месяц, 24 сентября, Ягужинский подал в Синод просьбу разрешить ему вступить во второй брак. После получения согласия иерархов 3 октября был совершен брачный сговор Ягужинского с Анной Гавриловной Головкиной, дочерью канцлера. Такая поспешность невольно наводит на мысль, что обвинения в адрес первой жены генерал-прокурора Сената могли быть частично или полностью сфальсифицированы.
Невесту Ягужинского, по отзыву Берхгольца, нельзя было назвать красавицей, так как ее лицо было испорчено оспой; зато она отличалась живостью характера и веселым нравом, прекрасно говорила по-французски и по-немецки, превосходно танцевала и имела стройное сложение. Кроме того, граф Головкин, несмотря на свою жадность, согласился дать за дочерью большое приданое. 10 ноября 1723 года состоялась свадьба. Г. Ф. Бассевич, бывший с Ягужинским в приятельских отношениях, уверял, что тот «настолько же был доволен своей второй супругой, насколько император своей»(159).
Тесть Ягужинского Гавриил Иванович Головкин был женат на Домне Андреевне Дивовой. О спутнице жизни канцлера известно только то, что она была преданной женой и заботливой матерью троих сыновей и двух дочерей.
Князь Михаил Михайлович Голицын вступал в брак дважды. Его первая супруга Евдокия Ивановна была дочерью премьер-майора Преображенского полка Ивана Ивановича Бутурлина, получившего генеральский чин в 1721 году, на год позже своего зятя. Евдокия Ивановна к тому времени уже умерла. Второй раз Голицын женился на княжне Татьяне Борисовне Куракиной, дочери выдающегося дипломата петровского времени. От двух жен Михаил Михайлович имел 17 детей.
Граф Борис Петрович Шереметев также был дважды женат. Со своей первой супругой Евдокией Алексеевной Чириковой он сочетался браком в 1669 году в возрасте семнадцати лет, а во второй раз женился 43 года спустя, когда ему исполнилось 60 лет. У престарелого фельдмаршала были совсем другие планы: он собирался провести остаток дней в Киево-Печерском монастыре. Но Петр I решил его судьбу иначе и вместо пострижения приказал жениться, причем сам подыскал невесту. Ею стала вдова Анна Петровна Нарышкина, урожденная Салтыкова. В 1703 году она была выдана замуж за Льва Кирилловича Нарышкина, дядю Петра I, и уже через два года овдовела. К моменту бракосочетания с Шереметевым Анне Петровне исполнилось всего 26 лет.
Весть о появлении на свет первого сына от этого брака, Петра, была встречена грубой шуткой Петра I. Поздравив Бориса Петровича с новорожденным, государь съязвил: «Пишешь, ваша милость, что оной младенец родился без вас и не ведаете где, а того не пишете, где и от кого зачался». Шереметев ответил на этот выпад вполне достойно: «И что изволите, ваше величество, меня спросить, где он родился и от ково, я доношу: родился он, сын мой, в Рославле, и я в то время был в Киеве. И по исчислению месяцев, и по образу, и по всем мерам я признаваю, что он родился от мене. А больше может ведать мать ево, кто ему отец»(160).
Второй брак Шереметева был мезальянсом по возрасту вступивших в него, но случались мезальянсы и по положению супругов в обществе. Любимый денщик и впоследствии генерал-адъютант Петра I Антон Мануилович Девиер, португалец по происхождению, возвысился благодаря женитьбе на сестре Меншикова Анне Даниловне. Мужественный красавец был уверен в чувствах молодой женщины и просил у светлейшего князя ее руки. Меншиков с презрением отклонил это предложение. Дальнейший ход событий воспроизвел в своей книге секретарь саксонского посольства Георг Гельбиг: «Девиер не бросил своего намерения. Сестра князя дала ему столь неопровержимые доказательства своей любви, что Девиер счел, наконец, необходимым заявить ее брату, что необходимо торопиться с формальным утверждением брака, если князь не желает иметь неприятности видеть свою сестру незамужней матерью. Вместо всякого ответа Меншиков приказал вздуть батогами своего непрошеного зятя. Еще покрытый кровавыми последствиями гнева князя отправился Девиер к императору, бросился в ноги и просил о защите… Петр не отказал ему в ней и даже принудил князя Меншикова вести свою сестру к обручальному алтарю»(161). Благодаря этой женитьбе Девиер в 1718 году получил высокую должность петербургского генерал-полицеймейстера, а в 1721 году он был пожалован в чин генерал-поручика. Однако Меншиков навсегда сохранил враждебное отношение и к нему, и к своей сестре.