Спустя несколько дней госпожа К-берг через студента господина Зографа поручила мне передать как своему хорошему знакомому желание свое, чтобы я покончил это дело. Я отвечал господину Зографу, что госпоже К-берг хорошо известно, что я никаких дерзостей не говорил и что ей лучше попросить князя Урусова извиниться передо мною. До сих пор этого извинения не последовало. Считая вышеприведенные слова и действия князя Урусова проступками, предусмотренными статьями 135, 139 и 140 Устава о наказании, налагаемом мировым судом, я покорнейше прошу подвергнуть князя Урусова уголовной ответственности».
На разбирательство этого дела явились студент Павел Кистер, поверенный обвиняемого Николай Струков и полицмейстер Поль в качестве свидетеля, который, явившись за несколько минут до начала разбирательства, был отпущен судьей, объявившем ему, что разбирательство по этому делу по неподсудности оного не состоится. Затем судья вызвал обвинителя и поверенного обвиняемого.
СУДЬЯ. Разбирательства по этому делу не будет, так как я его признаю неподсудным себе.
КИСТЕР. Прошу вас, господин судья, прочитать поданную мною жалобу.
СУДЬЯ. Я читал уже.
СТРУКОВ. Я также прошу вас, господин судья, прочесть жалобу господина Кистера, потому что мне неизвестно, в чем обвиняется мой доверитель.
Судья читает жалобу, содержание которой приведено выше.
СТРУКОВ. Дело это я считаю неподсудным мировым учреждениям на основании 219-й и следующих за нею статей Уголовного судопроизводства, так как доверитель мой князь Урусов находится на действительной службе.
СУДЬЯ (прочитав 219-ю статью). Исключение из этой статьи допускается лишь в том случае, когда является несколько обвиняемых. Здесь обвиняемый один, поэтому я и определил: так как обвиняемый князь Федор Михайлович Урусов — гвардии штабс-ротмистр и адъютант при генерал-губернаторе, то согласно вышеозначенной 219-й статьи Устава уголовного суда признаю дело это себе неподсудным.
КИСТЕР. Прошу вас, господин судья, поместить в протоколе, что вы до начала разбирательства по настоящему делу и до выслушивания сторон отпустили свидетеля полицмейстера Поля.
СУДЬЯ. Это вовсе не относится к делу. Я имел право и совсем не вызывать свидетелей.
Полунощные картежники
С 7 на 8 июля 1869 года в 12 часов ночи заведующий Даниловской слободой Москвы господин Уклонский, проходя с двумя полицейскими унтер-офицерами, заметил, что сквозь щель оконной ставни питейного заведения цехового Никифора Савинова пробивается свет. Подойдя к окну, они увидели в щель ставни сидящих за столом самого Савинова, унтер-офицера Новикова и крестьянина Вавилова, которые играли в трынку. На столе лежали деньги, медь и серебро, и стояла водка. Тогда они подошли к дверям кабака и стали требовать, чтобы им отперли. Огонь в минуту погас. Жена Савинова отворила дверь и спросила: «Что вам угодно?» Полиция вошла в заведение. Зажгли огонь. Кроме хозяина и хозяйки в заведении, на первый взгляд, никого не было. Но, подняв перину, полиция увидела унтер-офицера Новикова. Другой игрок был отыскан на печке. Тотчас на месте составили акт.
Судья, вызвав Савинова, спросил его: признает ли он себя виновным в том, что в ночь с 7 на 8 июля завел картежную игру в своем заведении?
САВИНОВ (весь трясется). Играли-с, ваше благородие, сиятельство. Играли-с вдвоем с Вавиловым.
СУДЬЯ. А Новиков играл?
САВИНОВ. Никак нет-с. Он пришел часов в одиннадцать, выпил, а в карты не играл. Играли мы с Вавиловым, только не на деньги, а на косушку водки.
Вавилов показал, что, действительно, они играли в карты, кроме Новикова. Только в дураки, а не в три листа.