Историки приводят душещипательные сцены объяснения Петра с супругой с битием венецианских зеркал, с пощечинами, громкими словами. И лишь фельдмаршал Репнин своим заступничеством спас изменницу Екатерину. Документов на этот счет нет. Все прочее — досужий вымысел, и лучше об этом помолчать, как справедливо говорит М. И. Семевский.
…10 ноября Монс снова был приведен к государю. Разговор происходил без посторонних, царь дневников не вел. О чем царь говорил с камергером, осталось тайной. После допроса утомленный Петр ушел обедать; отдохнувши, вечером отправился на именины к капитану Гослеру. Очевидец свидетельствует, что государь был очень весел.
11 ноября Монса перевезли в Зимний дворец, где заседал суд по делам первой важности и где допросы продолжились. По свидетельству некоторых современников, Монс в те дни внешне страшно переменился, но стоял на том, что никакой вины за собой не знает. По воспоминаниям упомянутого уже Лефорта, Монс во всем признался, и пыток к нему не применяли. Императрица якобы просила супруга о помиловании Монса, но ей было отвечено: «Не в свои дела не встревать». Документы следствия показывают, что Лефорт был прав — камергер всю свою вину признал. Иначе как он мог избежать дыбы? Да ничего иного ему и не оставалось.
А следствие длилось. На допросы были вызваны все члены семьи Монсов и Балков. Вопросы и ответы касались все тех же «челобитных». Все остальное Петр уже давно узнал сам и копаться в своем белье Тайной канцелярии не позволил.
14 ноября состоялось первое заседание «высшего суда», включавшего девять заседателей. Черкасов читал протоколы допросов фигуранта дела и всех свидетелей, заседание закончилось заключением продолжить слушание дела на следующий день. За окном раздавались барабанные дроби и зычный голос, приглашавший новых свидетелей и доносчиков по делу. Всем было ясно, что дело кончится плохо и для тех, кто проигнорирует эти призывы. И новые доносчики и свидетели шли на заседания суда…
Расторопный Черкасов готовил приговор, в котором не содержалось и намека на прелюбодейство обвиняемого с царицей.
Приговор был короток и ясен: Монса казнить, а все его движимое и недвижимое имущество взять в казну. Столетова — бить кнутом и сослать на 10 лет в Рогервик. Балакирева — бить батогами и в Рогервик на три года. Петра Балка — капитаном, а пажа Балка, его брата — урядником в гилянские новонаборные полки. На улицах Петербурга были развешаны объявления следующего содержания:
«1724 года, ноября в 15-й день, по указу его величества императора и самодержца Всероссийскаго объявляется во всенародное ведение: завтра, то есть 16-го числа сего ноября в 10 часу пред полуднем будет на Троицкой площади экзекуция бывшему камергеру Виллему Монсу да сестре его Балкше, подъячему Егору Столетову, камер-лакею Ивану Балакиреву — за их плутовство… А подлинное описание вин их будет объявлено при экзекуции».
Говорят, перед казнью царь Петр встретился с Монсом и сказал ему по-немецки:
— Мне очень жаль тебя потерять, но иначе быть не может.
И Монсу отрубили голову, и тело его с неделю лежало на эшафоте. А когда помост стали ломать, то останки подняли на колесо на всеобщее обозрение. Петр якобы как-то специально поменял свой ежедневный маршрут и провез «душеньку-Катеньку» мимо этого колеса. Вероятно, лицемерка Скавронская натянуто улыбалась и делала вид, что ничего не происходит. А может, достала платочек и украдкой смахнула набежавшую слезку[6].
Феминизация переворотного дела
Вслед за стрельцами пришла гвардия.
Первые гвардейские полки — элитные войсковые части России вплоть до падения династии Романовых в 1917 году — появились на свет божий благодаря «потешным» играм малолетнего Петра I. Потешные батальоны, набранные из дворян, холопов, придворных слуг, были развернуты в два регулярных полка, поселенных в селах Преображенском и Семеновском и от них получивших свои названия. Рядовой и сержантский состав их рекрутировался из русских, а офицерский на первых порах почти полностью состоял из иностранцев.
Днем основания Российской императорской гвардии считается 30 мая 1700 года, когда в этот день своего рождения Петр I провозгласил создание лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков. Покровителем гвардии был назван святой Андрей Первозванный, а ее девизом — надпись на этом ордене: «За веру и верность». Измайловский полк и Конная гвардия были учреждены уже в царствование Анны Иоанновны[7].
6
Как известно, Петр I проявлял интерес к анатомии, и им была создана Кунсткамера, в которой демонстрировались заспиртованные анатомические монстры. По воле просвещенного монарха голове Виллема Монса и голове казненной камер-фрейлины, красавицы и фаворитки М. Д. Гамильтон при жизни царя и долго после его смерти не суждено было найти вечного успокоения в земле. Головы этих двух внешне красивых людей были по его приказу положены в спирт и отданы в Академию наук, где их хранили в особой комнате и, в конце концов, о них забыли. Случайно спустя 60 лет их обнаружила президент Академии наук княгиня Е. Р. Дашкова, которая доставила их во дворец и показала императрице Екатерине II. После того как любопытство придворных было удовлетворено, по приказу Екатерины II головы наконец «закопали в погребу».
7
В 1724 году Петр I ко дню коронации Екатерины I сформировал Кавалергардскую почетную охрану, которая была распущена по окончании торжеств. По примеру Петра I Кавалергардию формировали все его преемники, кроме Петра III. В 1800 году при Павле I Кавалергардский корпус был переименован в лейб-гвардии Кавалергардский полк, а также учреждены лейб-гвардии Гусарский и лейб-гвардии Казачий полки.