Монгольская культура вобрала в себя элементы культур завоеванных ими народов Северного Китая, Средней Азии, Закавказья и Европы. Искуснейшие мастера, плененные монголами, создавали для их вельмож удивительные произведения искусства.
Женщины, быт которых оказался неразрывно связан с кочевой жизнью, ловко сидели в седлах, умело пользовались оружием, занимались рукоделием, любили золотые, серебряные и бронзовые украшения: серьги, бусы и кольца, пояса, составленные из серебряных пластинок. Носили яркие платья из шелковых тканей: красные, фиолетовые, пурпурные и зеленые. Шелк расшивали золотом, изображая на нем солнце, луну, дракона или феникса.
Вельможи монгольские во главе с ханом высоко ценили золото и серебро, драгоценные камни, пояса и меха, разные милые безделицы, например, такие, как зонтик, усыпанный драгоценными камнями. Кафтаны носили парчовые, шелковые и шубы навыворот. Мужчины брили волосы спереди на лбу, заплетая косы на затылке, отпускали бороду и усы.
Красавицы-азиатки так же, как и красавицы всего мира, любовались своим отражением, заглядывая в зеркальце. Зеркала хранили в кожаных чехольчиках, украшенных сложным орнаментом из красных нитей. Эти чехольчики стягивались довольно толстым красным шелковым шнурком с кисточками на концах. Иногда в них или в футлярчиках носили белила. Чаще белила в виде порошка хранили в кожаном мешочке, свернутом наподобие кисета и вложенном в футлярчик с зеркальцем. Согласитесь, очень напоминает современный косметический набор.
Китайский посол Чжао Хун, посетив монгольские земли в 1220 году, подробно описал увиденное в записках под названием «Полное описание монголо-татар», или «Мэн-да Бэй-лу». В них он рассказал и о домашнем быте простого кочевника, и об убранстве шалаша, блистающего роскошью.
Как большинство путешественников, Чжао Хун присматривался к диковинному кочевому образу жизни этих людей. «… Независимо от знатности и подлости в большинстве случаев отправляются (в поход. — Авт.), взяв с собой жен и детей…. Жены заботятся о поклаже, платье, деньгах и вещах. Они очень способны к верховой езде, носят платья вроде одеяния китайских даосских монахов… А все женщины вождей имеют шапку «гу-гу». Она сплетается из проволоки, ее украшают узорчатыми темно-коричневыми вышивками или жемчугом и золотом. Сверху на ней имеется торчащая вертикально палочка, ее украшают темно-коричневым сукном… Богатые употребляют красную тафту, обертывают каркас… золототканым шелком. Верх палочки украшают цветами из зеленых перьев зимородка или шелковыми лентами.
У женщин бывает халат с большими рукавами, как китайская шуба, широкий и длинный, волочится по земле…
… Женщины часто мажут лоб желтыми белилами. Это является заимствованием старой китайской косметики и до сих пор остается без перемен…»
Автор этих заметок считал, что богатые, знатные татары (татарами называлось одно из крупных монгольских племен) получили образование от захваченных в плен китайских мужчин и женщин, с которыми вступали в брак и у которых перенимали обычаи.
Ничего не зная о китайских белилах, инок одного армянского монастыря Магакии просто замечает, что лица монголок были накрашены белилами: «Женщины их носили остроконечные шапки, покрытые парчовой вуалью… Намазывали лицо… белилами».
Для глаз европейца азиатская внешность казалась необычной, она удивляла и типом лица, и цветом кожи, и экзотичной одеждой. Он, в отличие от коренного жителя страны, видел такие мелочи, которые казались обыкновенными и привычными для азиатов. Вот почему для нас так ценны записки фламандского миссионера Виллема Рубрука, в 1253 году побывавшего в столице древнемонгольского государства Каракоруме по повелению французского короля Людовика IX.
Рубрук рассказывал о том, что красавицы монголки отличались от европеек уже тем, что наипервейшим признаком красоты считали очень маленький носик. Однажды, увидев жену некого знатного военачальника, Рубрук и вовсе обомлел:»… я вправду полагал, что она отрезала себе между глаз нос, чтобы быть более курносой, ибо у нее там ничего не оставалось от носа. И она намазала это место, а так же и брови какой-то черной мазью, что было весьма отвратительно в наших глазах…»