Причитающийся гербовый сбор уплачен».
Правда, телефон П. Голубицкого довольно скоро вытеснили европейские компании.
К городскому коммунальному хозяйству можно с некоторой степенью условности отнести и возведение бюстов, монументов, триумфальных арок и прочих украшений города. Оно и к экологии имеет отношение — правда, визуальной. Без подобных малых (или же, наоборот, гигантских) скульптурных форм облик российской провинции был бы совершенно иным.
Чаще всего подобным образом увековечивали, разумеется, царей. Случалось, сразу многих. Самым известным провинциальным скульптурным памятником был (да и сейчас остается) монумент «Тысячелетие России» в Великом Новгороде. Решение о его создании принималось на высоком уровне. 27 марта 1857 года министр внутренних дел С. Ланской подал записку «О сооружении в Новгороде памятника первому Русскому Государю Рюрику». Прицел делался на грядущий юбилей — в 1862 году Россия собиралась шумно праздновать тысячелетие царствующего рода Рюриковичей. Поэтому записка пришлась кстати. Впрочем, ее сразу доработали — решили Рюриком не ограничиваться, а совместить в монументе побольше достойных особ. Сам император, сидя в Петербурге, наложил на это дело положительную резолюцию. «Совершенно с этим согласен», — написал царь.
Сразу же возник коммерческий проект. Автором его был некий Кренке, командир Гвардейского саперного батальона. Он писал: «Если от всех сословий государства: дворян служащих и неслужащих, духовенства, купечества, мещан и крестьян, обоих полов и всех возрастов собрать по 1 копейке с души, а желающие могут вносить и более, по собственному произволу, то при народонаселении России свыше 60 миллионов составится капитал свыше 600 000 рублей».
Собрано, однако, было всего-навсего 72 с половиной тысячи. Не каждый россиянин пожелал расстаться с заработанной тяжким трудом копейкой.
В конкурсе победил художник Михаил Микешин — фигура, широко известная в узких кругах. Он обучал царских дочек рисованию и вообще был персонажем светским. Николай Лесков вывел его под образом художника Истомина: «У него бывали любовницы во всех общественных слоях, начиная с академических натурщиц до… ну, да до самых неприступных Диан и грандесс, покровительствующих искусствам. Последнее обстоятельство имело на художественную натуру Истомина свое неотразимое влияние. Красивое, часто дышавшее истинным вдохновением и страстью, лицо Истомина стало дерзким, вызывающим и надменным; назло своим врагам и завистникам он начал выставлять на вид и напоказ все выгоды своего положения — квартиру свою он обратил в самую роскошную студию, одевался богато, жил весело, о женщинах говорил нехотя с гримасами, пренебрежительно и всегда цинично».
Проект вышел достаточно странным. Огромный колокол, плавно переходящий кверху в царскую «державу». Вокруг колокола — статуи своего рода vip-персон: Рюрик, с которого, собственно, все и началось, Владимир Святой, Дмитрий Донской, Иван III, Михаил Федорович и Петр I. А ниже — барельеф с изображениями еще 109 персонажей российской истории.
Клодт, Бруни и многие другие не менее известные творцы лично явились к Михаилу Осиповичу, осмотрели его наработки и признали все это весьма далеким от искусства. Тем временем государь отнял у Константина Тона (который в то время возводил храм Христа Спасителя) лучшую в России мастерскую и отдал ее своему любимцу. В результате господин Микешин нажил еще одного врага, на этот раз из архитекторов.
Разумеется, проект неоднократно изменялся. В частности, Микешин не поместил в разделе «государственных людей» Николая I, к тому времени скончавшегося.
— А батюшка? — поинтересовался новый император Александр Николаевич.
Пришлось добавить.
Новгородцы же пообещали, что если на памятнике появится изображение Ивана Грозного, то в следующую же ночь это изображение окажется на дне реки. Грозного на всякий случай отменили.
В мае 1861 года памятник был торжественно заложен. Простой новгородский учитель об этом писал: «Закладка происходила при многочисленном, как говорится, стечении народа; но, к сожалению, присутствовали при этой торжественной церемонии немногие избранные власти, а прочий православный люд, plebs любовался изящным забором с домиками, воздвигнутыми на время постройки монумента».