«Вдоль берега Святого озера подымались суровые силуэты башен монастыря. Грозные и насупленные, они высились над озером в сером тусклом небе, словно с тем, чтобы каменной своей неподвижностью напомнить людям, ничтожным, копошащимся у их подножия, о нависшем над ними роке... Мнилось: не сизые клубы холодных морских туманов застят четкие очертания башен и колокольни, а испарения скопища пришибленных людишек, зловонное облако ругани и богохульств, кровавая изморозь, оседающая на холодных валунах... Каторга стерла признаки святой обители».
В этих словах узника Соловецкого Лагеря Особого Назначения, очевидца того ада, в который был превращен остров, разумеется, превалируют эмоция, боль и разочарование. Смерть на кресте, криво сколоченном, покосившемся, окруженном стервятниками, под смех и улюлюканье толпы, уверенной в том, что ее не коснется эта страшная экзекуция, приводит в ужас, лишает всяческих сил и надежд. Именно это состояние смертной тоски и описывает Олег Васильевич, именно это и есть конец блужданий по лабиринту, из которого нет выхода. Рассматривая в самом начале нашей книги феномен дохристианских культовых сооружений на Соловках, мы пришли к выводу, что движение по каменному лабиринту предполагало восхождение на вершину «священных гор». Восхождение, разумеется, умозрительное, гипотетическое, в результате приводящее лишь в тупик, к пылающему жертвеннику, за которым ничего нет, кроме «тьмы внешней».
Однако почти пятисотлетняя история Спасо-Преображенского монастыря (на момент организации на острове СЛОНа) давала выход из этого, на первый взгляд безвыходного положения. Причем образом этого спасения были не столько монастырские башни, заброшенные храмы и превращенные в штрафизоляторы скиты, но люди, которые видели Крест, как место своей неизбежной казни в концлагере, совсем другим.
Протопресвитер Михаил Польский так описывал соловецкого узника, архиепископа Илариона (Троицкого; 1886—1929): «Архиепископ Иларион — человек молодой, жизнерадостный, всесторонне образованный, прекрасный церковный проповедник, оратор и певец, блестящий полемист с безбожниками, всегда естественный, искренний, открытый: везде, где он появлялся, всех привлекал к себе и пользовался всеобщей любовью... За годы совместного заключения являемся свидетелями его полного монашеского нестяжания, глубокой простоты, подлинного смирения, детской кротости».
Наряду с представителями духовенства разных конфессий крестный путь, может быть, даже и не осознавая это, стяжали обычные миряне, обычные заключенные разных национальностей, разных культурных и духовных традиций. Тут важно понимать, что сам выбор, сделанный этими людьми, их неколебимая верность чувству собственного достоинства и, как следствие, внутренней свободе и стали решающими в переосмыслении места массового убийства и тотальной несвободы в место сопровождения и воскресения.
По сути, здесь, на Соловецком острове, в XX столетии произошло то, что происходило в иные века, в иных землях, у других народов.
Евангельская история повторилась здесь и сейчас...
Всякий раз, когда идешь на остров на «Косякове» или на «Святителе Филиппе» в наши дни, необычайно интересно наблюдать за тем, как реагируют путешественники, паломники ли на величественно и неотвратимо вырастающие на горизонте, словно восходящие из недр Дышащего моря очертания сначала Соловецкого архипелага, а затем и Спасо-Преображенской обители.
Кто-то замирает в изумлении, кто-то просто улыбается, кто-то тут же хватается за фотоаппарат или видеокамеру, кто-то как уныло смотрел на грозный беломорский пейзаж, так и продолжает недоумевать, зачем и почему он тут очутился, а кто-то затихает, не смея поднять глаза, словно боясь увидеть нечто таинственное и глубоко личное.
Однако подобное разнообразие реакций, как думается, вполне объяснимо — мы помним, что еще со времен древних саамов остров безмолвно принимает всех, пристально вглядываясь в пришельцев, но лишь немногие смогут покинуть архипелаг, выдержав этот ледяной неподвижный взгляд, ощутив при том напряжение глубокого душевного сокрушения, когда «будут последние первыми, и первые последними; ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 20,16).
Библиография
Акты Соловецкого монастыря 1572—1584 гг. Л, 1990.
Бродский Ю. А. Двадцать лет особого назначения. М, 2002.
Ведерникова Н. М. Соловецкие паломники // https://www. booksite.ru/localtxt/svi/aty/nor/thr/uss/kih/zem/yel/19.htm.
Волков О. В. Погружение во тьму. М., 1989-
Воспоминания Соловецких узников: В 5 т. М., 2013—2015.