Ново-Иерусалимский Воскресенский монастырь, Крестный Кийостровский и Валдайский Иверский монастыри, возведенные Никоном, стали гигантскими (и по сей день) знаками русского религиозного сознания во всей его парадигме — от непостижимого (Воскресение Христово) до осязаемого и зримого (Кийский крест «в меру» Креста, на котором был распят Спаситель).
Параллельно с возведением Спасо-Преображенского собора при игумене Филиппе начинается активное строительство разного рода хозяйственных и гидротехнических сооружений. Устройство налаженного монастырского быта и одного из крупнейших в Поморье хозяйства, по мысли святителя, ни в коей мере не должно противоречить заветам отцов-пустынников.
Было бы лукавой ошибкой умолчать о том немаловажном факте, что в Москве с пристальным интересом наблюдали за тем, что происходит на Соловках. Точнее сказать, за деятельностью игумена Филиппа (Колычева) следил лично государь Иван Васильевич IV, причем наблюдение его носило вполне ощутимый характер.
Так, начиная с 1539 года московский царь не только делает обители богатые пожертвования в виде риз, богослужебных предметов, колоколов, украшений и «кормовых денег», но и отписывает Соловецкому монастырю прибрежные земли с поселениями и посадами.
Перечислим лишь некоторые из этих царственных благодеяний, отмеченных в «Летописце Соловецком» XVIII века:
1539 год: «Да еще великий государь пожаловал обители деревню Шижню, а в ней церковь Николая Чудотворца, да деревню Сухой Наволок, да деревню Остров... с варницами, и со всеми оброками и угодьями».
1541 год: «А судам соловецким в Вологде разрешается стоять у своего подворья монастырского. А если старцы не продадут всю соль в Вологде, везти им ту соль в Москву и по иным городам на ста возах, также без всяких пошлин. А хлеб провозить и всякий запас в монастырь дозволяется беспошлинно».
1550 год: царь Иван Васильевич пожаловал Соловецкому монастырю деревни Усть-Колежму и Колежму Выгозерского погоста, да восемь варниц со всеми угодьями и оброками, да остров на реке Суме с тремя дворами.
1553 год: пожалована государем Соловецкой обители Сумская волость с церквями Успенской и Никольской с землями, солеварнями, оброками и угодьями.
1555 год: по велению государя и по благословению преосвященного Макария, митрополита Московского, отошло к обители Соловецкой село Пузырево «в Бежецком верху, в Мещерском стане», а в нем церковь во имя Николая Чудотворца да двадцать деревень с лесами и угодьями.
Более того, Иван Васильевич охотно принимает у себя соловецких посланцев, осыпая их богатыми дарами, а соловецкому иноку Феодориту, игумену Спасо-Евфимиевского Суздальского монастыря (впоследствии прославленному в сонме Кольских, Соловецких, Вологодских и Новгородских святых), доверяет проведение переговоров в Царьграде о признании константинопольским патриархом его венчания на царство.
Вне всякого сомнения, Филипп не может не чувствовать на себе этого пристального, но вместе с тем и подозрительного взгляда, не может не принимать царские подарки, не может не отвечать на письма государя. Например, на такое:
«Игумену с братией на мои именины пеги молебен собором, и обедни служить о нашем здравии, а по родителям моим преставившимся в память петь панихиды и обедни служить собором».
Если учесть, что дядя Филиппа, князь Андрей Иванович Старицкий, поплатился жизнью за противостояние с Еленой Васильевной Глинской, матерью царя Московского, то последний указ следовало расценивать как прозрачный намек на то, кто именно является всероссийским «пастырем» и «отцом».
Но, как мы помним, Соловецкий игумен уже сделал свой выбор.
Филипп продолжает строительство. Он сам «украшал новый храм, не щадя собственных денег, иконами, сосудами, ризами, подсвечниками и лампадами, — пишет Г. П. Федотов. — В этой церкви, с северной стороны, он избрал место своего погребения. Он хотел, чтобы память его в монастыре навсегда соединилась с поминовением его родителей». В «Соловецком летописце» сказано: «Филипп Степанович Колычов, игумен Соловецкого монастыря, просил всего братства, чтобы записать вечный поминок в литию: отца Стефана (Степана Ивановича), да матерь его инокиню Варсонофию (в миру Варвара), да брата Бориса, а как он игумен преставится, то написать и его в литию, а поминовение отправлять месяца ноября в 7-й день, а дача его, что он дал в монастырь, на 171 рублей, да сверх того иные дачи».
Памятование смерти, которое, по словам преподобного Иоанна Лествичника, есть «отложение забот, непрестанная молитва и хранение ума», воспринимается Соловецким игуменом как единственная возможность сохранить внутренний покой и не утратить сосредоточенности в том бурном и кипящем, как Белое море, страстями мире, который пришел и на Соловки в середине XVI века.