Вообще следует заметить, что тема сохранения тепла в братских корпусах, зимних храмах и трапезных, а также борьбы с сыростью была по понятным причинам особенно актуальна на острове. Так, посетивший монастырь в 80-х годах XIX века исследователь и бытописатель Русского Севера П. Ф. Федоров замечал, что «монахи ужасно любят тепло, берегут его, а потому не выставляют зимних рам... келейный воздух настолько сух, особенно зимой, что губы у монахов сохнут и даже лопаются».
Внутренняя обстановка келий, что и понятно, была различна в зависимости от положения, занимаемого ее обитателем в монастыре.
Типовые кельи представляли собой однооконные, вытянутые в плане (пеналообразные) комнаты с кроватью, платяным шкафом, письменным столом, непременным аналоем и молельным углом.
Также П. Ф. Федоров обращает внимание на следующие весьма интересные детали келейного интерьера: «В одной из боковых стен каждой кельи сделано четырехугольное углубление, имеющее одну или две полки и плотно, в уровень со стеной снаружи затворяющееся дверцами, это углубление представляет маленький шкафик... Дверцы шкафика снаружи побелены одинаково со стеной, так что присутствие его не сразу заметно... Стены кельи у каждого монаха обязательно украшены теми или другими картинками, чаще всего видами Соловецкого монастыря... лубочными изображениями Страшного суда Господня и тому подобными духовнонравственными картинками».
Интересное описание келейного интерьера, но уже на рубеже 20—30-х годов XX века (к тому моменту на Соловках размещался СЛОН) оставил бывший заключенный, писатель Олег Васильевич Волков:
«Жили мы втроем. Келья наша была на втором этаже здания, выстроенного еще в XVIII веке. Двойная, отгораживающая от всякого шума дверь в коридор. В двухаршинной толще стены — крохотное окошко. Обращено оно в узкий проход между Преображенским собором и нашим приземистым корпусом — бывшим Отрочьим.... Тут настолько обособлено, что и нам, нынешним келейникам, можно забыть про гудящие соборные своды, отражающие тысячи голосов, про кучки, вереницы и толпы снующих всюду, спешащих и отправляемых людей».
На рубеже XIX—XX веков почти каждую монашескую келью на Соловках непременно украшали настенные боевые часы с кукушкой. По воспоминаниям очевидцев, некоторые из монахов имели в келье даже по двое настенных часов, хотя утром всех в братском корпусе будил звонок так называемого «будильника» (монаха, послушанием которого была побудка братии), а удары соборного колокола и часы на монастырской колокольне постоянно поддерживали ощущение времени, оповещали о последовании служб и послушаний, строго разграничивая день соловецкого насельника.
Так, в три часа утра в Троицком соборе у мощей преподобных начиналась утреня, которая продолжалась три часа. До нее каждый инок должен был выполнить свое келейное правило, которое каждому назначалось духовником индивидуально.
После завершения утрени келарь монастыря от огня лампады у храмового образа возжигал свечу, от которой уже на кухне зажигали печи. Начиналось время послушаний. Болящие и престарелые насельники были освобождены от физической работы, но по благословению настоятеля могли трудиться в монастырской библиотеке над переписыванием или редактированием богослужебной литературы, рукописной монастырской хроники и актов.
Известно, что после утрени в Троицком соборе служили до пяти литургий, после чего следовали чин о панагии и обед.
Во время вкушения пищи в трапезной, на котором присутствовали все: от игумена до послушников и труд-ников, обязательно происходило чтение житий святых.
Из воспоминаний паломников П. Свиньина, В. Душина и А. Ильина, а также этнографа и путешественника С. Максимова о посещении Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря:
«В трапезной храмине, воздвигнутой святителем Филиппом, похожей на Грановитую палату, сидело за одним столом 80 человек монашествующей братии, а противу их по другую сторону и вокруг среднего столба были угощаемы посетители. Стол был вкусный, здоровый и состоял из четырех рыбных блюд» (1828 год).
«Пищу в Соловецкой трапезе составляет преимущественно рыба всех сортов, соответствующая тому краю, которую добывают сами монахи: семга свежая и малосольная, сельди тоже свежие и соленые... в Соловецкой обители их приготовляют с особенным искусством, нежели в прочих местах. Из свежих сельдей уха бывает самая вкусная, которую не везде встретишь» (1867 год).