«После были на трапезе, на которой обыкновенно подается селедка с уксусом, треска с квасом, горячий суп или похлебка, другой раз уха из монастырской рыбы, каша гречневая или пшенная. В воскресенье дается небольшой ситник, разрезанный на четверых» (1873 год).
«Вся посуда была оловянная... На этот раз вся трапеза состояла из четырех блюд: холодное — соленые сельди с луком, перцем и уксусом; треска со сметаной и квасом; уха, удивительно вкусная, из сегодня выловленных сельдей; и каша гречневая с коровьим маслом и кислым молоком. В конце трапезы разносились кусочки просфоры, или богородичного хлеба, освященного в конце пением и разрезанного при том же пении и тогда же. Певчие пели потом молитвы и отпуск, и затем все расходились» (конец 80-х годов XIX века).
В шесть часов вечера в монастыре начиналась вечерня, она длилась два часа. Затем следовал ужин, который завершался чтением вечерних молитв, после чего монахи расходились по кельям, где обязательно исполнялось правило на сон грядущему.
Следует сказать, что на протяжении столетий традиции игумена Филиппа, его дух и его заповеди соблюдались в Соловецком монастыре свято.
Аскетическое здравомыслие, естественным образом совмещенное с поморской изобретательностью и рачительной строгостью, не могло не отразиться на иноческой жизни в Спасо-Преображенской Соловецкой обители.
«От времен игуменства Филиппа до нас дошли три “уставных грамоты”, данные им вотчинному соловецкому населению и представляющие кодификацию действующего вотчинного права», — пишет Г. П. Федотов. Речь идет о документах 1548,1561 и 1564 годов, в которых Соловецкий игумен регламентирует жизнь не только обители, но и принадлежащих ей территорий (подробно об этом мы уже говорили в предыдущей главе).
Особое внимание на острове уделялось именно трудовой дисциплине. Трудники и монахи, среди которых было немало профессиональных плотников, каменщиков, рыболовов и мореходов, представляли собой мощное трудовое сообщество, результаты деятельности которого впечатляют и по сей день.
Например, при игумене Филиппе на острове была создана огромная гидротехническая сеть, обеспечивающая монастырь питьевой водой, а также выполнявшая транспортные функции. Многочисленные озера Большого Соловецкого острова (более 97) были связаны системой каналов, на которых были установлены мельницы для помола хлеба.
«“Летописец Соловецкий” приписывает святому Филиппу даже изобретение каких-то машин или орудий, — читаем в книге Г. П. Федотова «Святой Филипп митрополит Московский». — Кроме мельницы Филипп завел мастерские для выделки меха и сапожных товаров из кожи собственных оленей. Искусные резчики работали предметы церковного обихода из “рыбьего зуба”, т. е. моржовой кости. Это искусство всегда процветало на Соловках, распространяясь оттуда по всему поморскому Северу».
Работа с камнем, которого на острове было предостаточно, позволила создать ряд уникальных сооружений, мастерски вписанных в естественный рельеф побережья. Речь в первую очередь идет о знаменитых Филипповских садках, по сути рукотворном морском заливе, отгороженном от моря искусственной дамбой из валунов. Живые сельдь и треска, пойманные в море, сохранялись и накапливались здесь, что было удобно, когда лов рыбы был невозможен, например, в штормовую погоду. Известно, что садки были спроектированы лично игуменом Филиппом и воплощены в жизнь трудами соловецких насельников.
На рубеже 80—90-х годов XVI века начинается возведение циклопических каменных стен, превративших обитель в неприступную крепость, самую северную на рубежах Московского царства.
Превращение Соловецкого монастыря в глобальный военно-стратегический форпост связано с именем воеводы Михаила Озерова, прибывшего на остров в 1578 году в сопровождении четырех пушкарей и десяти стрельцов, а также доставившего на Соловки значительный арсенал пушек, ручных пищалей и пороха В задачи воеводы входило комплектование островного гарнизона, обучение военному делу набранных в стрельцы монастырских крестьян, а также возведение деревянного острога
Известно, что через год все монастырское войско вместе с Михаилом Озеровым погибло, вступив в неравный бой с превосходящими и по численности, и по боевой выучке шведами, чьи походы на Поморский берег Белого моря были, увы, явлением нередким
Слава о Соловецком монастыре как об обители строгого уставного благочестия и жесткой внутренней дисциплины дошла до Москвы, а точнее сказать, до царя Ивана Васильевича Может быть, это и натолкнуло самодержца на мысль воспользоваться островным монастырем на Дышащем море как местом заточения неугодных политических оппонентов, а надзор за ними возложить на местных монахов и игумена