Ротация, проведенная в Соловецком Спасо-Преображенском монастыре, о которой мы говорили выше, видимо, имела тотальный характер. Здесь уже не осталось ни одного не то что последователя «древлего благочестия», но и симпатизирующего соловецким мятежникам, а значительный административный ресурс окончательно решил хозяйственные и бытовые проблемы островной обители, полностью стерев внешние следы былого погрома, учиненного воеводой Мещериновым в древней обители.
«Соловецкий летописец» сообщает: «По отбытии его величества из монастыря в Архангельск вскоре по высочайшему указу выдано в сем городе для монастыря ржи 3000 четвертей за выданный хлеб из монастырских житниц двинским стрельцам в помесячный корм, стоявшим на Соловецком острове и Сумском остроге во время мятежа раскольствующих монахов». И спустя год в том же источнике сообщается: «По указу великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича выдано в Соловецкий монастырь на иконописное в соборной Преображенской церкви строение денег в Москве 200 рублей, да на Двине из таможенных доходов 400 рублей».
Резной иконостас, о котором идет речь в этой записи, был установлен в 1697 году, но, к сожалению, разобран и уничтожен питомцами школы юнг Северного флота в начале 40-х годов XX века.
Значительные усилия по укреплению мощи Соловецкого монастыря на рубеже XVII—XVIII веков принадлежат митрополиту Тобольскому и Сибирскому Игнатию (Римскому-Корсакову), личность которого заслуживает особого упоминания.
Стольник царя Алексея Михайловича Иван Степанович Римский-Корсаков происходил из древнего польско-литовского рода Корсаков.
Время пострижения Ивана Степановича во иночество точно не установлено. По одной версии, это произошло в 1667 году в Нижегородском Крестовоздви-женском Маровском монастыре, по другой — в 1678 году в Соловецкой Спасо-Преображенской обители.
С 1676 по 1680 год он выполнял послушание уставщика Соловецкого монастыря, а затем управлял подворьем обители в Москве.
Эта деталь биографии Игнатия свидетельствует о том, что будущий архимандрит, а впоследствии митрополит Сибирский и Тобольский, был направлен на остров для контроля за соблюдением верного чинопоследования после окончательного ввода в монастырский обиход исправленных богослужебных книг, а также для увещевания раскольников и сомневающихся. То обстоятельство, что в 1693 году владыка оказался именно на Тобольской кафедре (влияние протопопа Аввакума здесь было очень велико), подтверждает наше предположение.
Более того, в 1696 году митрополит Игнатий обратился к настоятелю Соловецкой обители архимандриту Фирсу (Шарапову) с грамотой следующего содержания: «На горе Святого Савватия, еже просторечием, на Секирной вараке, построити церковь в честь Вознесения Господня, а вверху, в подглавии, — церковь во имя святых апостолов Петра и Павла по образцу церкви творения Святейшего Никона Патриарха, что на Истре, на лугу у Воскресенского монастыря, его же нарицают царие Новый Иерусалим; в сей же пустыньке и Святейший Никон патриарх живяше, а тот образец ведает каменщик ваш Трофим».
Возвращение имени патриарха Никона на острове (особенно в привязке к началоположнику Соловецкого иночества преподобному Савватию, в предательстве заветов которого мятежники обвиняли патриарха) стало своего рода идеологическим ответом «антиниконовской» старообрядческой доктрине. Также можно говорить и о своеобразном примирении Соловецкого (старообрядческого) и Крестного Кий-островского (Никоновского) монастырей, противостояние которых в годы Соловецкого восстания носило не столько богословский, сколько политический и хозяйственный характер.
К сожалению, дальше этой грамоты дело не пошло, и лишь спустя 161 год на горе Секирной началось строительство трехъярусного храма в честь Вознесения Господня, которое было закончено к 1862 году.
Во внешнем облике сооружения, возведенного по проекту архитектора А. П. Шахларева, угадываются конструктивные элементы скита Никона на Истре, а также Крестовоздвиженского собора на Кий-острове — массивный, кубоватой формы двухъярусный объем венчает глава на мощном барабане.
Особенностью данного храма стал устроенный в верхней части главы маяк, находящийся на высоте 98 метров над уровнем моря (изначально установленные здесь керосиновые лампы были заменены в 1904 году на французские приборы, которые прослужили на маяке до 60-х годов XX века).