Еще одним механизмом активного приспособления к колхозной действительности, выработанным крестьянством, являлось юридическое оформление раздела хозяйств детей и родителей при их фактическом совместном проживании. Так, в колхозе «Мордовский труженик» Исаклинского района проживала семья М-вых. Глава семьи был уже пенсионного возраста и трудового участия в колхозной жизни не принимал. Совместно с ним проживали две его совершеннолетние дочери. Семья пользовалась участком размером 0,5 га и содержала корову. Но хозяйство Р-вых сельхозналогами не облагалось, т. к. дочери с отцом оформили «раздельный акт», согласно которому собственником движимого и недвижимого имущества является пожилой колхозник[1112]. Уже в 1953 г. в колхозе им. Сталина Инзенского района было выявлено 14 хозяйств колхозников, которые «под маркой мнимых разделов незаконно» пользовались излишками приусадебных участков[1113].
Одним из ярких проявлений стратегии пассивного сопротивления колхозного крестьянства в послевоенное десятилетие является массовое нарушение трудовой дисциплины в общественном хозяйстве. Т.Д. Надькин отмечает, что принятие специального постановления Совета министров СССР от 19 сентября 1946 г. преследовало цель «свести до минимума альтернативные источники существования и принудить колхозников больше времени отдавать труду в сельхозартелях»[1114]. Различные репрессивные меры по отношению к колхозному крестьянству, принимавшие формы политических кампаний, не оказывали должного влияния на развитие аграрного сектора. В сельскохозяйственной отрасли не было реального роста производительности труда, уровень жизни сельского населения оставался очень низким[1115]. Колхозники получали минимальный доход, необходимый для жизни, не благодаря трудовой деятельности в сельхозартелях, а за счет ведения личного подсобного хозяйства. Даже после принятия постановления Совета министров СССР «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели» колхозники продолжали самовольно расширять размеры своих участков. Так, в пределах Ульяновской области было выявлено 12 735 случаев нарушения Устава сельскохозяйственной артели, выражавшихся в незаконном присвоении различными лицами и организациями принадлежащего колхозам имущества, в том числе 555 лошадей, 455 коров, 421 овцы, 621 пчелосемей, 110 жилых домов[1116]. Только в отдельно взятой Куйбышевской области в 1947 г. 18 949 колхозных дворов «вновь самовольно захватили 1476 га колхозных земель» [1117]. По отдельным районам каждый пятый колхозный двор «беспрепятственно увеличил свой приусадебный участок за счет общественных земель»[1118]. В 1947 г. в Ульяновской области размеры приусадебных участков 55 379 колхозников и 4301 единоличного хозяйства были приведены в соответствие с записями земельной шнуровой книги[1119]. По Куйбышевской области на 1 октября 1947 г. было выявлено 27 080 нарушений закона об охране общественной собственности от расхищения. Самовольный захват колхозной земли допустили 38 организаций и учреждений, 488 единоличников, 7 605 семей рабочих и служащих, 18 949 хозяйств колхозников[1120].
Сложность экономической ситуации в сельской местности, сохранение жесткого административного контроля хозяйственной деятельности крестьян, высокое налоговое бремя и отсутствие социальных гарантий обесценивали значимость тяжелого крестьянского труда и всего крестьянского уклада жизни. Следствием данного процесса явилась непрерывная миграция сельских жителей в индустриальные центры[1121]. В результате активизации миграционного потока ухудшился воспроизводственный потенциал и изменилась половозрастная структура сельского социума. К концу 50-х годов в социальной структуре советского общества впервые в истории страны наблюдается численное доминирование городского населения над сельским[1122].
В годы Великой Отечественной войны произошло резкое ослабление экономики колхозов, что выразилось в сокращении фондов потребления крестьян. Оказавшись в жестких условиях дефицита продовольственных ресурсов, крестьянство вынуждено было обеспечивать себя продовольствием самостоятельно за счет интенсивного труда на своих приусадебных участках и личном подворье. В Кутузовском районе Куйбышевской области в 1946 г. из 5081 трудоспособного колхозника не выработали установленного обязательного минимума трудодней 1169 человек. Так, в колхозе «14 лет Октября» из 84 трудоспособных членов артели 29 человек не принимали участие в работах, а в колхозе «Партизан» из 109 человек на работы не выходили 55 членов колхоза[1123]. В колхозе «Октябрьская революция» Камышлинского района 29 августа 1948 г. из 243 трудоспособных колхозников на работу вышли 102 человека [1124]. В колхозе им. Ворошилова Кинельского района Куйбышевской области в 1947 г. бездетная колхозница П.П. Малахова самовольно расширила свой участок до 0,81 га. В подсобном хозяйстве она имела одну корову, восемь овец и одну свинью. Вместе со своим 63-летним отцом она весь летний период работала в своем личном хозяйстве, с которого получила урожай зерна «на 40 пудов и большое количество овощей, которыми торговала на рынке ст. Кинель»[1125]. В результате массового игнорирования колхозниками общественных работ в сельскохозяйственном производстве «создалось напряженное и опасное состояние с уборкой хлебов»[1126].
1114
Надькин Т.Д. Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии. М.: РОССПЭН, 2010. С. 181.
1115
Колхозная жизнь на Урале. 1935-1953 / Сост. Х. Кесслер, Г.Е. Корнилов. М.: РОССПЭН, 2006. С. 7.
1121
Вербицкая О.М. Сельское население Российской Федерации в 1939-1959 гг. Демографические процессы и семья: дис. … д-ра ист. наук. М.: РГБ, 2002. С. 6.