Доктор исторических наук, профессор М. С. Мейер
Предисловие
Во вторник 29 мая 1453 года по завершении победоносного приступа, в ходе которого турецкие войска овладели Константинополем, султан Мехмет II, прозванный с того памятного дня Завоевателем (Фатих), вступил в греческую столицу через Пушечные ворота (Топкапы). Медленно проехав на боевом коне через весь город, на улицах которого византийцы оплакивали смерть близких и гибель своей империи, он наконец спешился перед базиликой Святой Софии. Войдя в величественное здание, владыка османов сотворил благодарственную молитву и повелел обратить церковь в мечеть. В пятницу 1 июня султан, в окружении пышной свиты из высших представителей мусульманского духовенства и военных чинов, впервые совершил торжественный обряд большого пятничного богослужения. Константинополь, называемый турками Костантиние или Истанбулом,{5} уже вечером дня завоевания был провозглашен столицей Османской империи. Султанской резиденцией он фактически стал только в 1457 году, когда завершилось строительство султанского дворца, заложенного около форума Феодосия.
Так в истории великого города на Босфоре была перевернута страница. В новую эпоху Стамбулу, уже успевшему стать турецким, еще предстояло войти в роль достойного наследника греческого Константинополя. Ныне, после четырех с половиной веков турецкого присутствия, отличить одни от других исторические составные элементы города, понять, где закончился Константинополь и где начался Стамбул, не то чтобы трудно, а просто невозможно. Мехмет Завоеватель и последовавшие за ним султаны не собирались порывать преемственность, соединяющую их столицу со столицей Византии. Они не могли не отдавать себе отчета в том, что пришедшая из прошлого совокупность географических, человеческих и экономических факторов продолжает определять жизнь столицы и в их время. Вместе с тем, добавим уже мы, это никогда не прерывавшееся воздействие прошлого на настоящее не создавало непреодолимого препятствия на пути глубоких изменений в той же столичной жизни, а именно в таких ее областях, как политика, религия, общество, искусство. С полным основанием можно утверждать, что османские султаны, особенно в XVI веке, выступали как градостроители в роли преемников великих византийских императоров, от Константина и Юстиниана до Михаила Палеолога, и внесли достойный вклад в общее дело превращения Константинополя в поистине царственный город древнего и нового мира.
При Сулеймане Великолепном и его ближайших преемниках город, как и вся Османская империя, переживал свой час славы; именно этот «час» и вошел в историю под именем «века Сулеймана»,[1] именно к нему восходит большинство описаний европейскими путешественниками красот и чудес турецкой столицы. По ним, а также по турецким документам, которые ныне открыты вниманию историков, мы можем воспроизвести достаточно близко к исторической реальности многие составляющие стороны того мира, что слишком долго оставался окутанным покровом тайны и потому служил неисчерпаемым источником всякого рода легенд и фоном для самой экзотической приключенческой литературы. Тщетно было бы искать в этом фольклоре и в этих авантюрных повествованиях хотя бы тень истины — пламенное авторское воображение оставляет слишком мало места реалиям.
1
Солиман, Сулейман, Соломон — это