- Друг мой, а Наирэ случаем не целительница душ?
- Разумеется. Как бы она тогда была деканом?
Мыслить позитивно, говоришь?
- Да, у меня нервный припадок, – и я спрятала лицо в ладонях. Что эльфийка успела просмотреть за то короткое мгновение, что мы говорили? Мне уже пора бежать из академии?
- Тебе помочь?
- Да, убей меня.
- И не проси даже...
Стоит признать, что я совершенно не разбираюсь в светлых эльфах. Они намного отличаются от темных. Надо собраться с мыслями и выяснить то, ради чего я сюда пришла и вернуться на такой понятливый и родной факультет. Тьфу. Эндил, хватит пихать мне в рот листья!
- Извини, я не хотела тебя обидеть. Фреос, а ты умеешь хранить тайны? Могу я доверить тебе секрет?
Эльф в удивлении приподнял брови.
- Целители не разбалтывают тайны пациентов посторонним личностям. Так что же, ты больна?
- Да бог с тобой, – отмахнулась и доверительно зашептала, рассказывая все: в первую очередь о Летти Оритис, чтобы он проникся нашим с девчонками участием, затем уже об остальных пропавших. Было важно затронуть самые тонкие струнки его души. Весь разговор эльф хмурил брови, а по завершению осведомился:
- Мне жаль пропавших учениц, но я совершенно не представляю, чем могу тебе помочь...
- Ты совсем-совсем ничего не знаешь о Велинар и Алуриен? Может быть, слышал о них в разговорах между преподавателями? – я сложила руки в молитвенном жесте. Пожалуйста, дай хоть какую-нибудь зацепку. Затем с отчаянием вцепилась в рукав рубашки парня.
- Давай я забуду обо всем? – у Фреоса задрожали губы. – Ну, пожалуйста? Расскажи мне лучше о своей страшной болезни.
Разочарованно откинулась на спинку стула. Напряжение, связанное с тем, что вот-вот узнаю нечто интересное, развеялось. Ну как так-то? Неужели опять пролетели?
- Нет у меня, Фреос, страшной болезни, нет, а есть червяк, который грызет и грызет, требует, чтобы я поскорей отыскала Летти и остальных девушек, либо хотя бы узнала об их судьбе. Понимаешь?
Целитель покачал головой и опустил глаза, а потом едва слышно произнес:
- Мне запретили.
В библиотеке стояла тишина, изредка нарушаемая шелестом переворачиваемых страниц и шелестом листы на деревьях. Они, словно переговаривались между собой. Если бы мы находились на рыночной площади или просто в коридоре после прозвеневшего звонка, то бормотание Фреоса я бы не услышала, а так как гончая вскинула голову, напав на след.
- Запретили? Что конкретно запретили и кто?
- Лиза, – в голосе парня проскользнули хныкающие нотки, – ну пожалуйста, не проси меня.
Взяла его руки и прижала к сердцу, заглядывая в зеленые, опушенные длинными ресницами, глаза. Свои сделала большими и жалостливыми, точь-в-точь как у кота из «Шрека». Неправильно давить на жалость друга, но…
- Мне брат запретил рассказывать кому-либо. Он сказал, чтобы я не лез в чужие игры.
- Брат? А кто у тебя брат?
- Эллой Гвендуор.
- Он тоже с целительского? Преподаватель?
- Если бы... он целительство предпочел артефактному делу. Сейчас сдает экзамены на присвоение более высокого разряда.
- Да неужели? – непроизвольно выдала я, осознавая, что мы говорим о том Эллое, который сделал мне артефакт. Не думаю, что эльфов с одинаковым именем много, да еще и артефактников. Как тесен мир!
- Ты знакома с ним? – спросил Фреос, внимательно всматриваясь в мое лицо.
- Возможно, – заскрежетала я зубами, вспоминая поцелуй преподавателя и то, что за ним последовало, – так о чем он запретил говорить?
Брат Фреоса одно время общался с Алуриен. Она была скромной и тихой эльфийкой. Постоянно плавала в облаках, жила в своем, отличном ото всех мире. Девушка-мечта с вечным выражением печали и грусти. В последнюю их встречу, Эллой заметил на ее руке один занимательный артефакт, от которого веяло темной магией. Он не сразу сообразил, что это за камень впаян в гладкую поверхность металла, а когда понял, Алуриен уже пропала. Что не удивительно, умные мысли всегда приходят с опозданием, а воспоминания так могут и не прийти, затеряться в глубинах памяти. Эллой пробовал говорить с магистрами, но те не придали его словам значения, попросили не спешить с выводами, а потом вообще культурно намекнули не совать свой нос не в свои дела.