- Спасибо, и я, пожалуй, пойду. Честное слово, я не собиралась прогуливать занятия. Просто я еще плохо знакома с расположением аудиторий, а так никогда бы.
Валим, валим, да поскорее.
- Похвальное рвение, но обойдемся без лишних жертв. Полагаю, Йонг не обрадуется вашей повторной встречи. В каком общежитии ты живешь?
- В третьем, но я бы сначала хотела предупредить преподавателя, – продолжила я гнуть свою линию. Общество магистра Фортрена пугало до дрожи в коленях. Думаю, виной тому был пронизывающий холодный взгляд. Жуткие в академии преподаватели, очень жуткие. Еще этот эльф странный. Брр… Кровь в жилах стынет. Надеюсь, он не ведет у нас занятия.
- Можешь считать, что ты его уже предупредила. Некромагию преподаю я, соответственно имею право отпустить с занятия.
Вот же! Преподаватель лично за мной явился. Интересно, а если бы я действительно решила прогулять? Он бы меня из-под земли достал? Как он узнал, где я нахожусь и что нуждаюсь в помощи?
Далее мы шли, не разговаривая: магистр витал в своих мыслях, а я сосредоточенно глядела под ноги, боясь расшибить себе нос. Вскоре за поворотом показалось четырехэтажное здание. Свет из его окон освещал стволы скрюченных деревьев, делая их похожими на дряхлых стражей. Из груди невольно вырвался вздох облегчения. Дошли. Интересно, а обрыв-то где? Скорее всего, с другой стороны.
- Передай Фету Гровачу, чтобы зашел ко мне в кабинет. Он не справляется со своими обязанностями.
Это с какими такими обязанностями? Обязанностями главы общежития?
- Хорошо, – сказала и потянула край камзола... медленно так потянула, поскольку озябшее тельце сопротивлялось и жаждало прихватить вещицу с собой. Однако магистра Фортрена уже и след простыл. То ли растворился в воздухе, то ли исчез порталом.
***
Взлохмаченное чучело в порванном платье и с разводами на лице придирчиво рассматривало себя в зеркале. Причислять себя к женскому полу оно не хотело. Чучело оно и есть чучело.
Скинув камзол, я аккуратно повесила его на стул. Запонки и пуговицы, выполненные из драгоценных металлов, поблескивали в свете магических светлячков, невольно притягивая внимание. Провела пальцем по бархатистой ткани, очерчивая контуры незамысловатой вышивки, серебристого цвета. Раньше мужчины не одалживали мне вещи, да что там, некоторые даже обгрызенный карандаш жалели. Тяжело вздохнула и запихнула камзол в шкаф, после того взобралась с ногами на кровать и принялась читать учебник по травологии. Тишина в комнате разжижала мозг, она убаюкивала, словно мать младенца. Строчки плыли перед глазами, превращаясь в сплошные линии.
- Ужасный день! – уныло заключила, чувствуя себя отвратительнее некуда. Подушка щекотала нос. Депрессия с чавканьем и хрустом доедала положительные эмоции, кои я испытала за последние сутки. И замечу, мало их было. – А это еще что за…?
На полу вместе с разбросанными учебниками лежало зернышко, похожее на фасоль. Полному сходству мешали ворсинки на кожуре. «Аудитория «железной леди»! – кометой пролетело в голове. – Точно!» Закрыв глаза, я стала ворошить память: парты, стол преподавателя, стеллажи с книгами да с засушенными гербариями и уйма растительности. Она была везде: и свисала с потолка, и ползла по стенам, не говоря уже о горшках на полу. Вот, значит, откуда ноги растут! Выкинуть или посадить? Каждый день поливать, опрыскивать, рвать на голове волосы, гадая, что за болезнь скосила несчастное растение? Нужны ли мне лишние хлопоты? Определенно нет, но черт бы побрал это любопытство! Интересно узнать, что в итоге вырастет.
Подходящая тара нашлась в чулане. Идти на улицу за землей, честно говоря, не хотелось, если только под страхом смерти. В общем, жертв не потребовалось. Искомое я нагребла, причем в прямом смысле, в кадке с большущим деревом, у коего предварительно спросила разрешения. Дерево, естественно, не возражало. Посадив зернышко, почувствовала, как поднимается настроение и улыбнулась выползшему из темного угла пауку. Тот засеменил на тонких ножках обратно. Польза физического труда неоспорима.
В дверь кто-то робко поскребся, разрушая тишину в комнате.
- Лиза, ты здесь? – прошептали в замочную скважину с такой интонацией, что я обмерла от страха, однако распознав в говорившем Деавин, малость успокоилась, и осенила себя крестом.