Среди бесконечных лотков, палаток, переносных лавок с соответствующими вывесками, стоят и расхаживают многочисленные покупатели и гуляющие.
Трудно описать жизнь ремесленника или купца XIII в., не обратив внимания на общую организацию ремесла в то время.
Пока индивид работал на службе замка, аббатства или королевского дома в одиночку, его жизнь сводилась к повседневному рабскому труду: у него не было ни свободы, ни дохода, он — как и все, что выходило из-под его рук, — был собственностью господина. Развитие городов, как мы видели, дало ему возможность освободиться. Но вольности и достаток, которых он таким образом отведал и захотел еще больше, были хрупкими и ненадежными: ему быстро пришлось понять, что в одиночку человеку защитить себя трудно, что необходимо товарищество и что деятельность такого союза, чтобы быть надежной и успешной, должна регламентироваться. А ведь феодальная система, оковы которой сломал работник, уже предложила модель подобной регламентации — нужно только было взять за образец феод; и постепенно возникли цехи — как промышленные и торговые феоды, где повинности и свободы сочетались по новой формуле, принося выгоду новым бенефициариям. В том состоянии, в каком цеха находились во второй половине XIII в., они регламентировали не только потребности в той или иной технике, но еще и социальные и духовные интересы, связанные с организацией рабочего процесса.
Совокупность работников, занимавшихся одним ремеслом, составляла «сообщество ремесла», или «корпус (corps) ремесла», что позже назовут «цехом» (corporation). Среди ремесел было нечто вроде иерархии. Одни считались более благородными, чем другие, и это были обычно ремесла, связанные с производством предметов роскоши или предметов, предназначенных прежде всего для церквей и сеньоров, как ремесла золотых и серебряных дел мастеров, бондарей, скульпторов, оружейников. И как вследствие этой иерархии, так и в результате естественного стремления к независимости представители каждого ремесла стремились создать собственную регламентацию.
Однако организацию всех цехов определяли общие фундаментальные принципы: занятие конкретным ремеслом было монополией, в цех можно было вступить только в соответствии со статутами, а независимые работники могли заниматься разве что малораспространенными и неопределенными ремеслами или выполнять временные работы.
По сути это была чисто утилитарная организация. Но она дополнялась институтом иного характера — институтом братств, проявляющих себя преимущественно в том, что в каждом цехе существовал «ящик» или «милостыня». Такой «ящик» создавался в благотворительных целях, а когда объединение усваивает идею подобного рода, в нем крепнет нравственное и религиозное начало. Каждый цех (братство), пополняя свою кассу выручкой от вступительного сбора, регулярными взносами или штрафами, оплачивал содержание бедных детей, давая им возможность учиться ремеслу, или поддерживал старых ремесленников, впавших в нужду, а то и простирал свою помощь еще шире. У разных ремесел традиции в этом были разными: так, портные заставляли подмастерье, испортившего штуку ткани, работать дополнительный день, починяя одежду бедняков. Изъятые продукты питания, хлеб, рыба, ячменное пиво раздавались в приютах или в тюрьмах. Золотых и серебряных дел мастера по воскресеньям и на все апостольские праздники оставляли открытой одну из своих лавок, а доход от торговли в эти дни, целиком поступавший в «ящик» братства, использовался для того, чтобы раз в год, на Пасху, устраивать обед для бедняков Отель-Дье. Кроме того, каждый цех (братство) поступал под покровительство своего святого и выбирал себе капеллу, имел собственные праздники и церемонии и отдавал религиозный долг своим покойникам.
Чтобы стать ремесленником, надо было сначала пройти этап ученичества, по крайней мере для большинства ремесел: ведь некоторые из цехов, как мерщики жидкостей и разносчики вина, которые были скорее служащими ратуши, чем мастеровыми, или старьевщики, перепродававшие вещи, не производя их, учеников не имели.
С положения ученика начиналось поприще, все этапы которого определял и уточнял устав. Ученик, приходящийся мастеру родственником, легко проходил первый этап и имел преимущества при поступлении: в мастерскую его принимали без формальностей, и число учеников, которые принадлежали к семье мастера, будучи связаны с ним близким или дальним родством, не ограничивалось. Других встречали уже не с распростертыми объятьями. Если учеников «внутренних» (privés) мастер мог взять сколько угодно, то «со стороны», кроме как в исключительных случаях, он имел право брать лишь одного ученика.
93
По всей главе см.: Le Livre des métiers de Étienne Boileau, publ. par René de Lespinasse et François Bonnardot // R. de Lespinasse. Les metiers et corporations de la ville de Paris. Paris. 1879.