Один изысканный поэт начала XIII в., которого звали Гильом де Лоррис, написал «Роман о Розе». Поэт был проникнут куртуазным духом и принимал все его условности. Избрав аллегорическую манеру, он изобразил, как некий блестящий юный кавалер, вступив во сне в сад бога Любви, посмотрел в волшебный фонтан и заметил там образ Розы, в который тотчас влюбился и с тех пор делал все, чтобы ее сорвать. Достичь победы оказалось нелегко. Влюбленному помогали Радушный Прием, Вольнодушие, Жалость; но Розу охраняло Опасение, которое поддерживали Злоязычие, Стыдливость и Страх. После ряда перипетий злополучная попытка приблизиться к Розе заканчивается неудачей: Роза заключена в башню, где ее будут охранять грозные стражи. Влюбленному остается лишь излить долгую жалобу.
На этом Гильом де Лоррис прекращает свой рассказ. Считал ли автор его законченным? Конечно, трудно себе представить обычный роман, который бы обрывался так резко, и пособие по искусству любви — а в некоторых отношениях это произведение претендует на принадлежность к данному жанру — должно было бы привести вздыхателя к успеху. Но у Гильома де Лорриса имелся особый мотив: свое «искусство любви» он не предназначал для просвещения невежд. Он писал, чтобы понравиться своей даме, в надежде заслужить ее благосклонность, и не имел иного намерения, кроме как описать в признании, прикрытом аллегориями, те испытания, на которые его, как всякого влюбленного, обрекла любовь. Какая задача может быть деликатнее? Но возможна ли нескромность более шокирующая, нежели рассказ о победе? Даже если успех был достигнут, оповещать о нем было бы не очень прилично; а трубить победу, пока она не стала верной, было бы самое меньшее тактической ошибкой. Условности всякого рода, литературные и моральные, предписывали автору ограничиться выражением чувств героя, открывающего сердце и выражающего свое отчаяние; и многие находили, что Гильом де Лоррис после жалоб Влюбленного поставил финальную точку.
Так не полагал Жан де Мён, который лет через сорок после смерти Гильома вознамерился, считая роман этого поэта незавершенным, написать его окончание. Одного этого замысла уже достаточно, чтобы судить о его авторе. Совершил ли Жан де Мён промах по наивности, не поняв сдержанности своего предшественника, или сознательно сделал вид, что считает незаконченным заведомо завершенное произведение, только он сразу же показал себя человеком совсем иного рода, чем Гильом: то ли менее утонченным, то ли более циничным.
Какой бы ни была его начальная установка, факт тот, что свой замысел он осуществил и к поэме Гильома, насчитывающей около четырех тысяч стихотворных строк, к этой изящно-соразмерной основной части под предлогом ее завершения добавил чудовищный «довесок» в восемнадцать тысяч строк. Может быть, новый рассказчик в совершенстве владел повествовательным даром, и его обаяние романиста заставляет забыть непропорциональность его композиции? Отнюдь. Интрига романа его не интересовала. Она была ему настолько неинтересна, что он, так сказать, не приложил никаких усилий, чтобы выдумать что-то новое, и, не смущаясь повторами, материал для большинства эпизодов попросту позаимствовал у предшественника.
Возможно, этот странный продолжатель, столь мало одаренный даром слова, сумел хотя бы точно уловить дух первого романиста и как верный толкователь прояснить его мысли? Куда там. И здесь как раз надо отметить примечательный факт: трудно вообразить более резкий контраст двух образов мышления, особенно в том, что касается представления о любви.
Гильом де Лоррис был самым благочестивым служителем рыцарского культа, посвященного женщине, самым рьяным адептом куртуазного учения, его сердце было целиком предано той вычурной этике, которая сначала возникла в аристократических кругах Франции и Шампани, а потом расцвела в творчестве великих лирических поэтов. Что, по его словам, предписывает Амур в своих десяти повелениях? Искать во всем изысканности и избегать всего, что могут счесть низостью; быть элегантным, носить хорошо скроенные одежды и венки из роз; быть приятным благодаря своим дарованиям, красиво садиться в седло, уметь обращаться с оружием, петь, играть на виелле, на флейте, танцевать; выказывать щедрость и великодушие; доводить учтивость до совершенства; почитать дам, беря за образец прекрасного рыцаря Говена; думать лишь о любви и предаваться ей всем сердцем. А какими особами бог Любви предпочитает окружать себя? Это Праздность, которая постоянно любуется собой в зеркале; это Утеха, которая живет ради наслаждения; это Богатство, это Щедрость, это Вольнодушие. Среди его врагов есть один, что отвратительнее всех: Злоязычие, сплетница, которая, стоя в карауле на зубцах башни, где заточена Роза, развлекается тем, что несет вздор, направленный против женщин, и трубит в свою трубу часового обо всех злодействах, которые им приписывает. Гильому де Лоррису наследует Жан де Мён — и вскоре он от своего имени начнет вторить кощунственным речам Злоязычия.