С той же тщательностью «Парижский хозяин» расписывает покупки, которые следует сделать у различных поставщиков, и суммы, которые он называет применительно к некоторым продуктам, служат интересным с точки зрения истории цен документом. У булочника следовало взять десять дюжин белых хлебов по одному денье за штуку и три с половиной дюжины черствых пеклеванных хлебов для «траншуаров»; у мясника – половину туши барана, чтобы сварить похлебку для слуг, и четверть фунта сала для того, чтобы нашпиговать баранину: кроме того, надо было взять большую кость из говяжьей рульки, чтобы сварить ее с каплунами и сделать заливное, для которого требовалась, кроме того, четверть туши теленка; у мясника следовало также взять говяжью рульку или телячьи ножки, «чтобы получить бульон для студня», и крупную дичь. У продавца вафель собирались купить: полторы дюжины вафель с начинкой по цене три су; полторы дюжины «gros betons», по шесть су; полторы дюжины «portes», по восемнадцать денье;
сотню сахарных лепешек, по восемь денье; у торговца птицей – двадцать каплунов по два су за штуку; пять козлят по четыре су за штуку; двадцать гусят по три су за штуку, пятьдесят цыплят по двенадцать денье за штуку, «чтобы зажарить сорок из них на обед, пять пойдут в студень и пять на ужин холодными с шалфеем», пятьдесят молодых крольчат, «сорок приготовить на обед, жареными, и десять для студня, и стоить они будут по двенадцать денье каждый»; постная свинина для студня, на четыре су, и, наконец, двенадцать пар голубей для ужина, по десять денье штука.
Потребуется купить на рынке три дюжины хлебов для траншуаров, три «гранатовых яблока» для заливного и пятьдесят «pommes d'orange», шесть молодых сыров и один зрелый, наконец, три сотни яиц… У бакалейщика возьмут шесть фунтов миндаля, по четырнадцать денье за фунт, три фунта очищенной пшеницы, по восемь денье за фунт; фунт «голубиного» (colombin) имбиря по одиннадцать су, четверть фунта имбиря «meche», пять су; полфута корицы, пять су; два фунта риса, два су; два фунта «каменного сахара», шестнадцать су; унцию шафрана, три су; половину четверти фунта длинного перца, четыре су; половину четверти фунта garingal, пять су; половину четверти фунта «macis» (мускатный цвет), три су четыре денье; половину четверти фунта листьев зеленого лавра, шесть денье. К этому следует прибавить «epices de chambre», которые подавали как лакомство после еды; фунт апельсинных цукатов, десять су; фунт «chitron», двенадцать су; фунт красного аниса, восемь су; фунт розового сахара, десять су; три фунта белых драже по десять су за фунт; три кварты гипокраса по десять су за кварту.
Расходы на этом не заканчиваются: для освещения зала потребуется два фунта свечей по три су четыре денье за фунт; шесть смоляных и шесть восковых факелов по три су за фунт, причем шесть денье можно будет выручить, поскольку торговец возьмет назад попользованные свечи; для отопления следует запасти два мешка угля (древесного), купленного на Гревской площади по десять су.
В целом, подсчитывает автор, себестоимость каждой миски станет в половину франка (франк равен турскому ливру); эта сумма, сама по себе значительная, представляется достаточно скромной, если учесть, какое изобилие всевозможных припасов потребуется для этого пира.
В «Парижском хозяине» приведено и множество других любопытных подробностей домашней жизни. Среди прочего там есть глава с «практическими советами» для хозяйки дома. Здесь мы узнаем, как готовить «sablon» (мелкий песок), который помещают в часы (разумеется, песочные), как удалять пятна с платьев и мехов, как «исцелять» вина, травить крыс и мышей или избавляться от блох. Для этой цели автор советует метод, который сам успешно применял: «Знайте, что я проверил: когда одеяла, меха или платья, в которых есть блохи, закрыты и уложены очень тесно, например, в плотно обвязанном ремнями сундуке или крепко обвязанном и сжатом мешке, эти блохи окажутся без света, без воздуха и в темноте, и потому они погибнут и немедленно умрут». С большим недоверием мы отнесемся к рецепту исцеления от укусов собак и других взбесившихся животных: «Возьмите корку хлеба и напишите следующее: Bestera + Bestia + nay + brigonay + dictera + sagragan + es + domino. + fiat + fiat + fiat+….»
Последний раздел «Хозяина» посвящен развлечениям и забавам, подобающим порядочной женщине и приличному дому. Наш строгий хозяин допускает, в качестве развлечения для женщин, игру в карты, уже вошедшую в обиход и распространившуюся к началу царствования "Карла VI (и не включенную в список запретных азартных игр, изданный Карлом V в 1369 г.). Но большая часть раздела «забав» посвящена тому, чтобы научить хозяйку кормить и подбрасывать в воздух ловчую птицу. Автор сочинил для свой молодой жены настоящий «трактат о соколиной охоте». Получается, что соколиная охота, которую мы склонны были воспринимать как символ жизни сеньоров, была также в большой моде у зажиточных горожан.
Автор «Парижского хозяина» представляется нам типичнейшим парижским горожанином, очень обеспеченным, большим любителем комфорта и хорошего стола, но при этом заботливо управляющим своей вотчиной и враждебно настроенным против свойственных знати роскоши и пустого тщеславия. Другие, напротив, стремились отделиться от класса буржуазии, из которого они вышли, и смешаться со знатью, усвоив ее повадки, что, в конце концов, нередко им удавалось. Дело в том, что знать, образованная различными элементами, была не столько юридическим сословием, сколько социальным положением, отличавшимся определенным образом жизни, где выставлялась напоказ, и иногда очень вызывающе, гордость высоким происхождением или огромным богатством.
Среди богатых горожан, которые в Париже времен Карла VI вели едва ли не королевский образ жизни, мы встречаем итальянских «менял» из Лукки, которые сочетали выгоды крупной сухопутной и морской торговли с выгодами «мены», то есть банковских операций и процентных займов: Рапондов (Распонди) и Спифамов. Диг Рапонд, ставший французским подданным при Карле V, был крупным поставщиком очень модных в то время дорогих шелковых и вышитых бархатных тканей, производившихся в городах Северной Италии; торговал он также драгоценностями и предметами искусства и брался приобретать по заказам любителей иллюстрированные книги. Его клиентура состояла главным образом из принцев и знатных сеньоров, с которыми он поддерживал дружеские отношения. Он одолжил Филиппу Храброму деньги на постройку часовни в Шанмоле, которая должна была стать «Сен-Дени» бургундских. герцогов; затем он сделался сторонником Иоанна Бесстрашного в его конфликте с герцогом Орлеанским. Именно он станет вербовать вооруженный эскорт, призванный прикрыть отступление герцога Бургундского после убийства его кузена.
Его соотечественник, Бартоломео Спифам, принял, напротив, сторону арманьяков и дофина, за что и поплатился, будучи высланным из Парижа во время английской оккупации. Перечень конфискованного у него в то время имущества дает представление о размерах его богатства. У него было четыре или пять отелей в Париже и несколько крупных владений в предместье: одно – в Шайо, с виноградником, виноградным прессом и валяльней для шерсти; другое – в Монжуи, «огражденное, со рвом и подъемным мостом», где были угодья в двадцать арпанов пахотных земель и восемьдесят ар-панов лугов и лесов, пруд, мельница на Марне, выше Шарантонского моста
Но такие немыслимые состояния не были исключительной монополией менял и банкиров. К именам семей, принадлежавших к крупной буржуазии и названных Гильбертом Мецским в его описании Парижа начала.XV в. – Дюше, Миль Байе, Бюро де Даммартен, – следовало бы прибавить еще одно, затмевающее их все: Оржемоны, типичный пример семьи, изначально разбогатевшей благодаря доходам от земли и от торговли и возвысившейся до самых видных постов в государстве. Оржемоны, выходцы из Ланьи, начали свое восхождение по социальной лестнице с того, что торговали на ярмарках в Шампани, в начале XIV в. еще очень оживленных. Основатель рода, Жан д'Оржемон, обосновался в Париже, где благодаря удачным спекуляциям (выкупая, ренты, тяготевшие над некоторыми зданиями) он приобрел целый квартал домов, окружавших его отель. Его Сын Пьер увеличил эти владения и одновременно сделал…блестящую административную и политическую карьеру: член Парламента, советник дофина Карла во время пленения короля Иоанна Доброго; затем, облеченный государем различными важными миссиями, он достигнет своего апогея при Карле V в качестве первого президента Парламента и канцлера дофина. После его смерти имущество было распределено между его четырьмя сыновьями, каждый из которых и сам по себе был очень богат и продолжал семейную традицию сочетания высоких государственных должностей с удачными финансовыми сделками: старший, Пьер, после того как был президентом Счетной палаты, стал епископом Парижским и играл важную роль в дебатах, вызванных Великой Схизмой; очень богатый (он одолжил тысячу двести ливров герцогу Бургундскому), он в то же время был образованным человеком, коллекционировал труды по праву и теологии; второй, Амори, стал канцлером герцога Орлеанского; третий, Николя – прозванный из-за своего увечья Хромым д'Оржемоном – был мэтром Счетной палаты и пользовался многочисленными церковными бенефициями как в Париже, так и в провинции; последний, Гийом, станет военным казначеем.