Что делает в Задаре Карло Гоцци? Он обучает «основам математики и искусству воинской фортификации»[150] Джованни Паоло Гольдони, брата Карло, «изначально предназначенного для военной службы»[151] и вступившего там в драгунский полк. Казанова пишет об этих краях как о месте ссылки. Все это свидетельствует о том, что Далмация и острова Леванта в те времена представляли собой своего рода военные базы и источник пополнения армии. Будучи торговой республикой, Венеция не имеет ни постоянной сухопутной армии, ни профессиональных офицеров. «Нация не уделяет достаточного внимания воинской службе, поэтому среди народа занятие сие считается низким. Служба на море предоставляет единственную возможность послужить родине с оружием в руках. Венеция имеет всего один сухопутный армейский корпус и нерегулярные отряды ополчения, состоящие из двадцати тысяч человек, которые призываются по необходимости, в основном во время крупных кампаний; ополченцы не имеют постоянных подразделений, не учатся военному делу и не получают содержания от правительства. Ополчение состоит преимущественно из крестьян, несущих службу в гарнизонах, пока регулярные войска участвуют в боевых действиях, однако большая часть этих крестьян гибнет от болезней и неприспособленности, ибо там, где правительство не поддерживает воинский дух, насадить его весьма непросто», — отмечается в «Записке о венецианской политике» от 1754 г.[152] Генеральному вербовщику Республика выплачивает по двадцать дукатов за каждого завербованного здорового мужчину; рекрутов набирают как на материке, так и на морских островах. В Далмации, в частности, формируется специальный корпус солдат, именуемых пандурами (Panduri), которые в качестве ежедневного довольствия получают на один ливр черствого хлеба {pane duro), откуда и пошло их название; также они получают премии — от 4 до 24 цехинов за каждого беглого разбойника или каторжника, которого они доставят властям, живого или мертвого. Корпус этот прекратил свое существование только в 1788 г.
Финансовые отчеты подтверждают оценку Гоцци. Заморские территории обходились Венеции недешево: в начале века только на содержание ополчения на трех островах Леванта пошло 200 тысяч дукатов, и еще почти 32 тысячи дукатов — на роты далматинцев, в то время как все земли в целом, включая Истрию, принесли доход всего лишь в 201 530 дукатов.[153]
Обозреватели более не верят ни в превосходство венецианских купцов, ни в эффективность торговли, осуществляемой Венецианской республикой. «Республика льстит себе… когда утверждает, что способна оживить свою умирающую торговлю», — отмечают во Франции, когда Дольфин, венецианский посланник в Константинополе, в 1727 г. предлагает освободить от вывозных пошлин все шелковые и шитые золотом ткани, производимые в Венеции и отправляемые морем в Левант. И даже обязательство плыть в сопровождении конвойных судов (mude), предоставляемых государством купеческим судам для защиты против пиратов, всегда появляющихся неожиданно, перестает соблюдаться. Обязательство это, по мнению многих, стало всего лишь способом «побуждать купцов продолжать заниматься своим ремеслом, кое им уже наскучило».[154] Это суровое суждение, весьма распространенное в ту эпоху, неоднократно подтверждается в сочинениях Гольдони.