Когда святой старец прибыл в Плесси, король встал перед ним на колени, «как если бы это был сам папа». Он умолял «просить Бога за него, чтобы Господь соизволил продлить ему жизнь». Затем монаха препроводили в скит, который Людовик приказал построить специально для него возле капеллы Святого Матфея. Те, кто видел старца, в частности Филипп де Коммин в своих «Мемуарах», признавали, что им «никогда не приходилось видеть другого человека, который вел бы столь праведную жизнь и чьими устами столь несомненно вещал бы Святой Дух». Король угождал отшельнику как мог, например, 29 июня он написал министру финансов Лангедока: «Прошу вас отправить мне лимоны, сладкие апельсины и пастернак для святого человека». Старец находился при короле до последней минуты, а после его смерти остался в Плесси. Карл VIII, очень уважавший старца, приказал возвести для него церковь в парке замка, и она стала первым сооружением нового религиозного ордена францисканцев. Старец почил в 1507 году, в девяностолетием возрасте, а в 1519 был причислен папой Львом X к лику святых.
Людовик XI созерцал свои реликвии, слушал знакомый лай собак и пение птиц и отдавал распоряжения о собственных похоронах. Местом своего последнего пристанища он выбрал Нотр-Дам в Клери. На могиле он приказал установить свою статую выше человеческого роста, из позолоченной меди со вставками из голубой и багряной эмали.
Ее изготовили немецкие мастера за тысячу золотых экю. Людовик с длинными черными волосами, ниспадающими почти до плеч, в охотничьем костюме стоит на коленях перед Богоматерью. На боку у него шпага, через плечо — охотничий рог, а на шее — цепь ордена Святого Михаила. Рядом с ним — одна из его знаменитых борзых в кожаном с золотом ошейнике.
Утром в субботу, 30 августа, у короля началась агония. Он попросил причастить его, во время «приобщения Святых Тайн речь его была разумной», он прочитал соответствующие молитвы «в здравом сознании и доброй памяти, ясно, отложив житейское попечение». Он сохранял способность говорить «вплоть до молитвы «Отче наш» в момент кончины». Он молил Богоматерь Амбрэнскую о кончине и повторил слова Псалмопевца «На Тебя, Господи, уповаю». Умер он в субботу вечером, между восемью и девятью часами.
2 сентября тело государя было перевезено в церковь Святого Мартиана Турского, где и состоялось отпевание, потом, через четыре дня его похоронили в Нотр-Дам де Клери, а три месяца спустя рядом с ним положили и королеву — Шарлотту Савойскую.
Кончина короля, как и смерть его супруги, в самом центре провинции, которую они предпочли остальным, засвидетельствовала прочную связь между Короной и долиной Луары. Жизнь небольших дворов в Амбуазе и Плесси протекала в том же ритме, что и жизнь королевского двора в Турени. Безудержная страсть короля к охоте, болезненное добровольное затворничество в последние годы, чрезмерная набожность — все это связывало Людовика XI со Средневековьем. Но король жил уже на заре иной эпохи. Его энергичная политика, победы и великие свершения, ставшие возможными во многом благодаря личным контактам с людьми, иногда даже самыми низкими по рангу, — вот лишь некоторые признаки его открытости миру. Об этом свидетельствуют посольства, отправленные во все крупные государства того времени, постоянный интерес короля к товарам знакомых и незнакомых земель, и само место его обитания — Плесси, крепость-резиденция, просторная и веселая, украшенная картинами, с садом между крепостными стенами и живыми голосами птиц.
В жизни государя был пройден еще один этап: король спустился с чопорных вершин высоких замков, чтобы жить в свое удовольствие в окружении свободно выбранных им друзей, а не среди кучки придворных, чье присутствие прежде навязывали строгие правила феодальной иерархии. Не изменив еще формы культуры, Ренессанс уже утвердился как эпоха раскрепощения человека. Король приобрел право жить как заблагорассудится в том месте, которое выбрал сам, как всякий свободный человек, согласно его вкусам и суждениям.
Глава третья.
Амбуаз — лучезарная молодость короля
Случайно присоединенный к королевскому домену Амбуаз обрел некоторую известность при Шарлотте Савойской, а по-настоящему прославился со времени вступления на престол дофина Карла.
Семейные праздники
До тринадцати лет Карл VIII практически не покидал стен родного замка. Но хотя по приказу короля за ним внимательно следили и заботились, он все же не был заперт в собственной резиденции. Со своим воспитателем, Жаном Бурре, и слугами он разъезжал по загородным резиденциям, отправляясь то в Клу (сегодня это Кло-Люсе), то в Берне или Нуазе. Он навещал своего отца в Плесси-ле-Туре. Иногда Карл покидал Амбуаз по приказанию: так, например, он присутствовал — чтобы позже засвидетельствовать — на заключении брака между своей сестрой, грустной, некрасивой Жанной Французской, с ее двоюродным братом Людовиком, сыном поэта Карла Орлеанского и блистательной Марии Клевской. Людовик XI надеялся, что брак, оказавшись бесплодным, навсегда прекратит жизнь младшей ветви королевского рода, неизменно доставлявшей ему множество забот.