Рис. 18. Терракотовая ванна из Мари
Теперь очевидно, что этот дворец был разграблен в начале 2-го тысячелетия (в действительности это сделал Хаммурапи из Вавилона приблизительно в 1760 г. до н. э.). Клинописные документы из Мари пролили много света на жизнь того времени. Они дают нам информацию не только о положении на международной арене как раз накануне разграбления города, но также об истории жителей дворца, рисуя нам картину – часто очень подробную – их личной и общественной жизни.
Рис. 19. Настенная роспись в Мари
Представьте себе город, лежащий за крепкой оборонительной стеной. Самой заметной, выделяющейся издалека постройкой, как и в большинстве городов Месопотамии, был зиккурат, или огромная храмовая башня, возвышавшаяся, наверное, на 150 футов над равниной, у подножия которой стояли несколько храмов. Недалеко от зиккурата раскинулся огромный дворец, о котором мы уже говорили. Этот дворец был, конечно, не просто царской резиденцией, а административным центром, из которого направлялась вся работа, которую мы бы назвали государственной и дипломатической службой. Этим объясняется наличие во дворце Мари тысяч писем, а также административных и юридических документов. Говоря современным английским языком, царский дворец этого периода следует считать скорее Уайтхоллом, нежели Букингемским дворцом. Но даже это не охватывает все функции дворца Мари. Одна его часть представляла собой деловой центр со складами, куда купцы могли поместить свои товары, а другая, вероятно, служила казармами, по крайней мере для части военного гарнизона, постоянно расквартированного в Мари. Мари был также и военным складом, и, возможно, во дворцовых двориках хранилось такая техника, как стенобитные орудия и осадные башни, до той поры, пока они где-нибудь не понадобятся. Дворцы, выполнявшие функции, схожие с теми, что и у дворца Мари, существовали и в других главных городах царства, хотя и в меньшем масштабе.
Естественно, часть дворца Мари составляли личные покои и парадные апартаменты самого царя. В воображаемое нами время царем был Ясмах-Адад, младший сын Шамши-Адада. Судя по переписке, которая велась между ним, его старшим братом и его строгим старым отцом, Ясмах-Адада, видимо, считали немного легкомысленным и недостаточно ответственным. Безусловно, мы видим, как он попадает в неприятные ситуации, из-за ошибок в выполнении своих официальных обязанностей, но, как мы увидим, было столько всего, за что он должен был отвечать, что случайный промах был вполне простителен. Несмотря на недостатки, которые его отец и старший брат, возможно, видели в нем, между членами семьи существовали сильные узы привязанности. Так, в одном письме мы находим, что Шамши-Адад очень настаивает на том, чтобы Ясмах-Адад приехал к нему в город и провел там пару недель, а старший брат Ясмах-Адада много раз изо всех сил старался выручить его из неприятного положения.
В письмах, которыми обменивались Ясмах-Адад, его отец и брат, есть намеки на то, что Ясмах-Адад любил хорошую компанию. Если это действительно было так, то у Ясмах-Адада была масса возможностей предаваться своему пристрастию, так как в любое время при его дворе постоянно находились сотни людей. Сюда входили члены его собственной семьи, заезжие послы, постоянные дворцовые чиновники, министры и распорядители, гарнизонные офицеры и высокопоставленные должностные лица из других городов, временно находящиеся в Мари. Здесь были также женщины различных категорий от жен до храмовых проституток, но у последних, вероятно, были свои собственные покои, и они не общались с мужчинами, когда те занимались своими делами днем.
Немногое известно о реальном распорядке дня во дворце в этот период. Кажется вполне очевидным, что каждое утро царь собирал придворных на аудиенцию, на которой присутствовали чиновники и послы, имевшие к царю дела. Здесь министры царя читали ему письма от отца, или брата, или от иноземных правителей, или от частных лиц. Вероятно, многие письма читали вслух при всех, хотя, судя по содержанию других, они, очевидно, были предназначены только для царских ушей. Иногда правитель, состоявший с царем в переписке, мог дать своему послу фиктивное письмо, полное всяких банальностей, чтобы оно было прочитано на публике, а истинное послание посол должен был передать главному царскому министру в приватной беседе в подходящий момент. Еще одной обязанностью царя на такой публичной аудиенции было улаживание правовых споров. Серьезные иски, решение которых чиновники считали слишком важным или слишком трудным для себя, передавались царю, чтобы тот принял решение.