— Ну, может это были друзья тех террористов, которых вы взяли в трущобах, когда я ехал с посылкой? Понятия не имею, зачем я им сдался и почему дядя меня им сдал? На органы разве что? Но это попахивает бредом. Может, через меня они хотели пролезть в Орион? Но это тоже какая-то бредовая теория… Все, больше у меня нет никаких идей.
— На самом деле все гораздо проще, — с мягкой улыбкой говорит Кира. — Как ни странно, но ты последний узнаешь всю правду. Даже Альрауна в курсе происходящего, ведь она допрашивала главаря…
— А-а-а! Точно! Надо было ее спросить!
— Теперь уже не стоит. За всеми этими преступлениями стоял некий Рашид Сулейман ибн Ибрахим Хайям, турок, приехавший сюда на заработки аж тридцать лет назад. У нас крайне мало сведений о нем, думаю, в полиции куда больше. Те двое, — поморщилась Кира, — давно ведут его дело. Наркотики, вымогательство, оружие, убийства, грабежи и прочее дерьмо — вот чем он занимался, прикрываясь торговлей фруктами. Полиция давно бы его посадила, но благодаря деньгам и связям диаспоры он всегда выходил чистеньким.
— А я-то причем? — изумляюсь, слыша имя турка. — Где я ему дорогу перешел?
— Не перебивай! Я как раз подхожу к самому главному. Помнишь, нападение хулиганов в парке? Тот «Белый» был его сыном!
— Мать твою! Так вот оно в чем дело!
— Ага! — кивает куратор. — Непутевый сын настолько обнаглел из-за денег папаши, что возомнил себя неприкасаемой персоной. Он уже не раз попадал за решетку, но почти сразу выходил оттуда благодаря все тому же папочке, который в нем души не чаял. Вот только его выходка в парке стала для него последней. Его осудили на пятнадцать лет строгого режима, попутно крепко взявшись за папашу. У того тоже нашли много противозаконного в доме, куда вломились без предупреждения с ордером. Рашиду повезло в тот момент быть вне дома. Его предупредили, он подался в бега, залег на дно у каких-то знакомых. А потом вернулся мстить за сына…
— А смысл? Причем тут я⁈
— А вот пойди и докажи это тупому турку, который жил по законам устарелой религии в окружении неверных! Они же нас за людей не считают, хоть и живут в чужой стране! Потому Торгаш и считался безжалостным бандитом, так как по законам его религии, с людьми, не почитающим его бога, можно делать что угодно!
— Но это же варварство! Да ведь было доказано, что боги существуют только в Орионе. На Земле их никогда не было!
— Вот видишь… Кто-то еще верил в них… А точнее, думаю, Торгашу было удобнее опираться на законы его кровавой религии. Тем не менее, ему пришлось крайне туго, так как полиция арестовала все его счета и имущество. После того, как сорвалась попытка изловить тебя силами подручных в трущобах, он собрал последние силы и атаковал твой коттедж. К слову, чтобы ты не думал плохого о Решке. Она не «съела» его, подобно хищникам, а «переварила», пустив все на удобрение…
— Даже если бы она его съела, я бы особо не переживал, — пожимаю плечами. — Это были уже не люди. Они бы без колебаний убили бы меня и всех, кто бы был в доме.
— Тут ты прав, — кивает Кира. — Теперь, когда мы разобрались с этим вопросом, можешь спросить меня… Хотя, мне уже пора бежать, давай в другой раз, хорошо?
— Не-а! — говорю я, вставая и демонстрируя ключ от двери. — Не в этот раз! Я тебя не выпущу до тех пор, пока ты мне все-все не расскажешь! А вопросов у меня ой как много накопилось! Э! Нет-нет-нет! Даже не думай! Это пенопластиковое окно! Хрен ты его выбьешь! И порезаться можно! Гараж ты тоже не откроешь, я его заблокировал! Сядь! На! Место!
— Мальчишка! — шипит куратор, бессильно плюхаясь в кресло. — Да как ты смеешь⁈..
Глава 28
Вскрываем карты, господа!
— Могу и смею! — перебиваю ее. — Но, прежде чем мы приступим, объясни вот что.
Снова сажусь в кресло напротив нее, убедившись, что она не будет предпринимать никаких сумасбродных действий. Кира напряженно обдумывает что-то, но потом все же угрюмо вздыхает.
— Ладно, твоя взяла, Рик, задавай свои вопросы.
— Почему ты так себя ведешь? Почему так активно навязываешь людям, пусть и не всем, Существ? Из-за денег? Но ведь у вас, людей, которые пашут в Центре, самые высокие зарплаты! Все из-за денег?
— А что, если так? — внезапно рычит Кира. — Что ты знаешь о бедности? Что ты вообще обо мне знаешь⁈ Я родилась в деревне далеко отсюда! Мы с сестрой и братом не жили, а выживали в отличие от вас, городских! Как только мне дали шанс вылезти из бедности и пойти служить, сразу же использовала его на всю катушку! Я убивала по приказу, и сама получала ранения! Я шла по головам и вот я сейчас почти на самом верху своей карьеры! По крайней мере, я добилась всего сама! Сейчас я преспокойно обеспечиваю родителей и помогаю брату и больной сестре! А ты? Разве ты сможешь меня понять? У тебя всегда на столе был хлеб с маслом! А у нас и стола-то не было! Вы, городские…
— Понимаю, — перебиваю ее. — Да, пусть мы с отцом и не жили в крайней бедности, но только потому, что он сразу после смерти мамы устроился на три работы! Я даже не помню лица собственной матери, так как отец умудрялся и работать, и заботиться обо мне. Я помню те ужасные дни и ночи, когда он приходил домой, буквально падая от усталости. От него пахло углем и потом. Я боялся того, что рано или поздно он просто уснет и больше не проснется! Он и сам это понимал, потому и влез в долги и открыл свою первую аптеку. А уже потом — пошел служить, одновременно занимаясь фармацевтикой. Он один совершил этот подвиг, и никто ему не помогал! Так что, не суди нас, городских. Я тоже знаю, каково это — не видеть в доме нормальной еды!
Понимаю, что кричу, а по лицу катятся слезы. Отец. Как же много ты для меня сделал. Где же ты сейчас? Погиб ли? Мне так не хочется в это верить…
— Прости, — глухо говорит Кира. — Я… я не знала. Он мне никогда ничего не рассказывал. Только постоянно отшучивался, когда мы спрашивали, как он себя чувствует. Теперь ясно, почему у него такие круги под глазами были. Н-нет, причина не в деньгах. Вернее, не только в деньгах. Понимаешь, Рик…
Она поднимает голову, глядя на меня в упор.
— Как-нибудь я проведу тебя на Ту сторону, несмотря на все запреты, — обещает она. — Проведу, чтобы ты своими глазами увидел Их, разумных Существ, стоящих в бесконечной очереди на Обмен, голодных, оборванных, больных, желающих обрести семью или хотя бы друга… Каждый раз, когда я оказываюсь по ту сторону и вижу их глаза… Мое сердце просто разрывается от боли!
— Но Кира… Ты ведь понимаешь, что не спасешь их всех! Правительство говорит, что мы постепенно улучшаем их быт по Ту сторону.
— Они не врут, — устало объясняет куратор. — Но дело еще в противостоянии их ёбнутых богов! Ты же слышал о том, что эти сущности были категорически против нашей технологической революции! Дескать, их цивилизация должна развиваться самостоятельно! И это несмотря на сотни, тысячи смертей из-за болезней, междоусобных войн, отсутствия гигиены и качественной еды, атак монстров… Сволочи!
— И ничего нельзя поделать?
— Почему же? Можно. Но потихоньку, не привлекая внимания божественных сущностей. То есть ввезти грузовиками медикаменты в деревню нельзя, но прийти туда одному доктору в сопровождении охраны, чтобы на месте организовать палатку для приема нуждающихся — это запросто! И мы активно распространяем всюду такую помощь. На мелкие группы боги не обращают внимания. Главное — не наглеть.
Кира потягивается.
— Вот. Поэтому-то я и стараюсь как можно быстрее передать в хорошие руки как можно больше Существ! Особенно тех, кто на мой взгляд, заслуживает этого больше других! А Драника и Решка как раз из таких.
— «Неликвиды», — вспоминаю я. Куратор с тоской во взгляде обреченно кивает.
— Прости меня, Рик, — говорит она. — Но я просто не могу смотреть им в глаза, всякий раз, когда прихожу на работу. Ведь они каждый раз спрашивают меня — «Когда, Кира? Ну когда же за нами придут⁈»