Поблагодарив Парти за экскурсию, быстро переодеваюсь в пляжное, выходя в коридор. Согласно нашей договоренности, мы все вместе должны были собраться у входа, чтобы пойти на пляж. Сперва море, потом все остальное. Но сперва я заглянул к гоблиншам, с которыми уже говорит управляющая. Те, конечно, были немного удивлены, но быстро приняли новые правила, когда им был обещано проживание и питание, не говоря уже о горячей воде и мягких постелях. Для бедных дикарок подобное было словно рай, поэтому они с готовностью приняли условия новой работы. До тонкой работы горничных им было далеко, зато колоть дрова, носить ведра, ухаживать за садом и прочие дела они приняли на «ура»!
Жизнь в гостинице закипела. Чувствуется, что к нашему приходу здесь все тщательно убирали, чуть ли не вылизывая каждый сантиметр, но все равно, даже прямо сейчас несколько девушек в униформах вытирают пыль со всех полочек, до которых только могут дотянуться, моют полы, пылесосят, носят туда-сюда вазы и столики, всячески украшают зал, проверяют освещение. Одним словом, как я и говорил — жизнь бьет ключом. Останавливаюсь на мгновение внизу лестницы, с удовольствием рассматривая новых, не виданных прежде, Существ. Здесь их объединяет одно — привлекательный внешний вид. Даже драконица Парти на этом фоне кажется милашкой, хоть и происходит из рода страшных древних страшилищ.
Мои подруги уже постепенно собираются на выходе. Наблюдаю за тем, как они не спеша идут, весело переговариваясь, нарядившись в легкие пляжные одежды, но еще не купальники. У каждой девушки с собой одна-две сумки с необходимыми им причиндалами. Вздыхаю, подумав о том, сколько мне сегодня придется перемазать красивых спинок кремом от загара…
— А-а-ай!
Очнувшись, едва успеваю инстинктивно глянуть вверх и выставить руки, подхватывая одну из девушек-горничных, не удержавшуюся на парапете второго этажа. Та, пронзительно визжа с перепугу, плюхается прямо на меня… заезжая пяткой в лоб! Зашипев от вспышки боли, перевожу взгляд на виновницу поднявшегося переполоха: к нам уже со всех сторон сбегаются, бросив работу, другие горничные. В моих руках же оказывается девушка-зайка с кожей необычного серого оттенка, на которую уже обращал внимание раньше. В ее широко раскрытых глазищах все еще плещется ужас от непредвиденного падения, но он постепенно исчезает, сменяясь удивлением, а потом узнаванием и, наконец, смущением.
— Ой-ой-ой! Извините! — пищит она, барахтаясь и пытаясь вывернуться, чтобы встать на землю. Но я не пускаю. Очень уж аппетитная эта зайка, маленькая, как гоблинша, но при этом с выпирающими даже из-под мешковатой униформы приятными округлостями. Наконец, ей удается выпутаться из моих рук и встать. Зайка тут же начинает усиленно кланяться, торопливо бормоча извинения, пытаясь незаметно отойти и спрятаться за спинами остальных. Но вовремя сделать это ей не удается.
— Что здесь происходит⁈
От ледяного голоса управляющей даже мне становится не по себе. С трудом повернув голову, вижу, как она быстрыми шагами спешит к нам, распространяя вокруг себя ужасающую ауру гнева и смертельного адского холода. Я даже вижу, как пол покрывается инеем.
— Почему вы бросили работу⁈ Я неясно выразилась, как нам сейчас важно… Ох, молодой господин, я вас не заметила! Простите… Как вы…? О, что это у вас⁈
— Где? — обескураженно щупаю лоб, на который устремлен ее изумленный взгляд. Лицо управляющей снова бледнеет, но теперь, похоже, от ярости. Она обходит меня с торжествующим «ага!» выхватывая из окружающих бедную зайку.
— Джессика! Ку-уда⁈ А ну… иди сюда, негодная! Посмотри! Посмотри, что ты наделала!
Девушка-зайка с обвисшими ушками, едва не плача, кидает на меня унылый взгляд, полный сожаления и печали.