— Бр-р! И бывают же типы. Размазня сопливая. Недаром и ягоды рассыпал.
Солдаты от скуки занялись было шутить с чумазым, но он оказался настолько глуп, что не понимал никаких шуток. Бросили его и к вечеру все позабыли о нем.
А мальчишка то кусок жадно уплетает, швыркая носом, то дрыхнет под скамьей у вокзала.
Вечером сбегал в забоку[4], наломал там прутьев и давай разные дудочки да «пикульки» строить.
Пройдет мимо какой-либо полусонный от жары солдат и внимания не обратит на тупого сопляка. Выждал сопляк, когда разморенные от пекла солдаты ушли в озерко купаться, а часть оставшихся в изнеможении дремала, заскочил в вагон с кучей прутьев, — видит винтовки в беспорядке валяются, Схватил он сразу три винтовки, окутал прутьями и — стрелой из вагона.
За пустыми вагонами ни души кругом. До забоки рукой подать. Отомчал винтовки в забоку и опять, как ни в чем не бывало, сидит дудочки делает да неуклюжие корзинки плетет.
С вечера раньше всех на открытом воздухе захрапел, поужинав в походной кухне. Лежит, жалко скорчившись, под рваным понитком.
Лишь только наступила ночь, гостенек исчез в темноте, оставив на память белякам пониток, чирки да котелок. Ненадолго, мол, куда-то отлучился, а сам — в забоку. схватил там драгоценную ношу и — тягу. Знал все обходы, миновал посты. Часто с отцом он на станцию раньше пассажиров возил, а то и один ездил. Куда и сопли делись, да походка утиная, неуклюжая. Бежит, как олень, глаза в темноте звездами сияют, щеки румянцем пышут.
— Эй вы, воины! — крикнул запыхавшийся от радостного бега Ларька, примчавшись в родной стан. — Смотрите, что я вам припер. Грохнул на землю винтовки и сам растянулся устало тут же рядом.
Рассказал о своем похожденье.
И бранили, и корили «бродягу» старые повстанцы, но когда ребята за винтовки «на ура» его подняли, они засмеялись да по плечу Ларьку хлопать начали.
— А котелок где? — пошутил Пахомыч.
— Белякам на память оставил — уморительно козырнув, ответил Ларька.
Заржали смехом повстанцы.
— Зачем ты оставил-то его? — спрашивают.
— А затем, чтоб не догадались, что совсем убрел.
— Ведь и успел же себе в деревне «кустюм» добыть.
— Он, брат, успеет все.
А Ларька уж вьюном вертится, в обозе хозяйство свое в порядок приводит.
— Ребяты! А што я знаю… Ведь я Антошку Чебакова там, у беляков, видел. Теперь только мне бельхнуло в голову.
— Да ну?!. Наш камышевский Антошка Демушкин? — встрепенулись камышенцы.
— Он самый, провались я скрозь тары. А сам он вроде скушной какой, однако, воевать ему неохота с беляшами.
Поговорили еще и спать легли. На утро хвать, а Ларьку снова, как ветром, смело.
На станции Н. снова появился сопляк на этот раз с мешком кусков за плечами и глупо улыбающейся рожей.
— Ребята, сопляк-то наш опять обратился. Эй ты, как тебя, Фомка! Ты где был?
Окружили солдаты «Фомку» тормошат, а «Фомка»:
— Где-е… Милостинку собирал, во-от где-е. Ишь, сколь насобирал.
Фомка встряхивает куски и жадно ест, а сам думает:
— Винтовок и не хватились, однако, видно, много агличанка дала им, как дрова валяются.
Хватился «Фомка» понитка, чирков да котелка и громко заплакал.
— Да никто их у тебя не возьмет, чего рюмишь?
Указали где: под скамьей у вокзала лежат. Видно, какой-нибудь деревенский же Фомка, безусый солдатик, жалея парнишку-нищенку, прибрал его пожитки.
Обрадовался Фомка, загыгыкал, как дурачок. а как солдаты отвернулись, он давай глазами шарить Антоху Чебакова. Нашел-таки, но подойти к нему сналету боялся. Стал время выжидать. Видать, что томятся тут солдаты молодые, шушукаются порою с оглядкой, ну, а кто знает, возьмешь да и наскочишь враз. Лучше погодить малость, оглядеться.
На другой день подошел момент поймать Антоху наедине — лучше некуда. Понес Антоха помои далеко в сторону, а Ларька тут и был — Дай, дяденька, подсоблю! — Несут помои, а Фомка нарочно шаг замедляет. Заглянул он Антону в лицо, и говорит тихонько:
— Антош, неуж ты меня не признал? Ведь я — Ларька Веткин, из Камышей, Гурьяна Васильича сын.
Глянул на него Антон и чуть помой не пролил.
— Цыть ты!.. Молчи… Не видишь разе? Опосля лучче. Зачем ты попал-то сюда? — испуганно бормочет Антон.
— По шибко большому делу. Сказать мне тебе надо че-то по тайности.
— Ну, ладно… Опосле как-нибудь… Опасно тут. — А у самого руки трясутся, помоями сапоги себе облил.
— Бежал бы ты лучче, домой, а то…
— Нет, пока ответу не дашь, не пойду.
— Ладно… Подвернется случай, подойду я к тебе, только ты не оглядывайся в то время по сторонам, штоб не заметил никто…
4
Забока — по-сибирски остаток леса, состоящий из берез, осин, топольника и различных кустов.
