Выбрать главу

Я отвлекся. Этого допускать нельзя: мы уже влезли в драку, и теперь всяческие ненужные мысли будут стоит жизни моих людей. А если здорово зазеваюсь, то и моей.

И что тут у нас? Так: до трех сотен людей, техники я не вижу, если не считать техникой несколько полицейских вездеходов и армейские грузовики. Оружие, судя по всему, только стрелковое… Хотя нет — вот у кого-то и гранатомет имеется. Все равно не поможет. Ракетных комплексов я не наблюдаю, а это главное. Даже если они вызовут авиацию, то у меня есть шанс: никто из находящихся снаружи не знает, сколько амфибий у меня в руках. И не узнает, пока я не пожелаю этого продемонстрировать. Тогда чего же я жду?

— Механик! Пройди над нашими, а потом поднимайся на полкилометра вверх.

— Слушаюсь, господин командор!

Машина сделала резкий поворот, медленно прошла над частью и начала плавно подниматься в утреннее небо.

Никогда не наблюдал Городок с высоты. За последние годы я свыкся с мыслью, что живу здесь, и он даже начал казаться мне солидным. Но стоило взглянуть на это скопление домиков сверху, как я непроизвольно вспомнил Столицу. Прямые проспекты, красивые высокие здания и самое главное — атмосфера. Впрочем, на такой высоте над Столицей не атмосфера, а смоговая шапка.

Да, что-то сегодня меня тянет на сентиментальность… Но пора приступать к делу. Уничтожать все то скопление людей, которое пригнано сюда для моего усмирения, в мои планы не входит. Значит, мне необходимо найти штаб. Найти и ударить по нему из пушки. Поручать это мальчишке-наводчику просто опасно: мне нужно, чтобы ни один из руководителей не выжил. Так что придется самому. А ребенок пусть потом поразвлечется, расстреливая пустые грузовики. И ему обидно не будет, и дело сделаем.

Люблю я принимать правильные решения! Очень люблю! Иногда сам себя слушаю и поражаюсь. Ведь гениален же, подлец! Просто гениален! А теперь о прозе жизни: где штаб-то искать? Вот если бы они его пометили чем-нибудь ярким, тогда бы у меня проблем не было. Но это из области ненаучной фантастики. Хотя… А ведь пометили! И пометили так ярко, что не увидеть этого может только слепой. Я же на «универсале». Теперь осталось просканировать окрестности на тему скопления радиостанций и излучения компьютеров. Без этого они обойтись не смогут. Даже если захотят, не смогут.

Нажимаю на несколько клавиш и смотрю на результат. Там, снаружи, в броне моей амфибии сейчас открылся неприметный лючок. Из него выдвинулся небольшой радар и начал ощупывать все, что находится в радиусе его действия. Делает он это медленно, но уверенно.

Так, что здесь у нас? Просто отлично: на экране рельефная карта местности («универсал» явно связался со спутником и получил информацию оттуда), а на этой самой карте отмечено яркое светлое пятно. А кто-то тут говорил, что не пометили? Еще как пометили!

Теперь необходимо рассмотреть это дело поближе. Переключаю монитор на внешнюю камеру и даю увеличение. Ничего примечательного в этом сарае нету. Бывал я там неоднократно. Пока резвился, учась в школе. Сарай каменный и давно заброшенный. По углам нагажено, стены исписаны похабщиной. Есть второй этаж. Точнее, был — перекрытия давно обрушились. Вот, пожалуй, и все. Какие делаем выводы? Правильно: никаких радиостанций или компьютеров там быть не может по определению. Если только их туда недавно не принесли для того, чтобы организовать штаб по выкуриванию меня из захваченной мной воинской части. Очень обидно за солдатиков, которые вынуждены были выгребать дерьмо из углов. А главное, что напрасный это был труд. Разнесу я сейчас чертову развалюху. Туда ей и дорога. Давно уже пора было: один из моих одноклассников полез там на второй этаж, ну, на то, что от него осталось, так упал и провалялся несколько месяцев в гипсе. Ногу сломал. О детях надо заботиться. Зачем же их подвергать опасности?

— Наводчик!

— Здесь наводчик!

— Передаешь управление пушкой мне. Сам смотришь и все запоминаешь. Я сейчас расстреляю сарай, чтобы ты посмотрел, как это делается, потом необходимо уничтожить транспортные средства противника. Задача ясна?

— Так точно, господин командор!

— Молодец. А теперь передавай управление.

С командирского кресла «универсала» можно управлять всем, что находится внутри. Отсюда можно даже вести машину при необходимости. Не сказал бы, что это очень удобно, но лишняя дублирующая система никогда не помешает. Во всяком случае, я так думаю. И не один я, раз конструкторы предусмотрели такую возможность.

На панели загорелся оранжевый огонек. Теперь управление пушкой у меня. Спешить нам сейчас некуда, так что можем прогнать тесты этой самой пушки. И что нам говорят гесты? Боекомплект полный, гироскоп включен и функционирует нормально, пушка готова. Прекрасно. Теперь открыть крышку на панели и привести в рабочее состояние джойстик. Он универсален, но сейчас будет управлять именно пушкой. Поведем стволом влево-вправо… Реагирует вполне удовлетворительно. Теперь запустим механизм непрерывного заряжания, и можно задавать цель. А почему, собственно, я должен корячиться и выворачивать ствол черт знает как?

— Механик! Довернуть машину на сорок градусов и наклонить нос на пятнадцать градусов!

— Есть!

«Универсал» качнулся, но быстро выровнялся, занимая нужную мне позицию. Вот теперь стрелять мне будет так же удобно, как в тире. И шанс промахнуться будет тот же.

Подвожу перекрестие к сараю на мониторе и нажимаю верхнюю кнопку джойстика. Цель задана. Некоторое время смотрю на пока еще целый сарай и решительно жму на гашетку. Гудение усиливается — двигатели амфибии начинают «кормить» энергией пушку.

Проходит полсекунды, и пушка с резким свистом выплевывает первую партию зарядов. Картинку на экране тут же закрывает клуб пыли, во все стороны разлетаются куски битого кирпича. Там внизу сейчас, наверное, ад кромешный. Включаю все сенсоры, какие у меня есть: теперь мне необходимо проверить, нужен ли еще один залп.

Похоже, что не нужен. От сарая осталась воронка. Не очень глубокая, метра полтора. Но это и все. Штаба противника больше нету. Теперь необходимо передать управление пушкой моему наводчику. Пусть потренируется на грузовиках. Это должно полностью деморализовать тех, кто надеялся меня выкурить из части.

Вот потеха будет: четырнадцатилетний сопляк принимает капитуляцию у кадровых военных. Или потеха все же будет, но несколько другого вида: я подниму в воздух десяток «универсалов» и перебью всех, кто находится внизу, к чертовой матери. Так что разумнее для них будет капитулировать. Намного разумнее, чем пытаться сопротивляться. И кто здесь, после всего этого, кого пришел выкурить?

Передаю управление пушкой своему стрелку и откидываюсь на спинку кресла. В наушниках тут же появляется мальчишеский голос, который требует довернуть амфибию под нужным углом. Правильно, пусть тренируется. Проходит несколько секунд, и один за другим грузовики противника превращаются в месиво из горящего металла и дерева. Это хорошо и правильно. Не я к ним пришел, а они ко мне. Так что теперь пусть готовятся к расплате. Справедливости ради, конечно, можно отметить, что часть захватили мы, а не они, но ведь им «универсалы» не были нужны все эти годы. Так что здесь я полностью в своем праве: просто взял ту вещь, которая до этого никому не была нужна. А то, что пришлось при этом пролить кровь, — так на то и война. Совсем без кровопролития не обойдешься.

Ну, поразвлекли молодежь, и хватит. Мне пора уже делом заниматься.

— Наводчик! Прекратить огонь! Мехвод! Спуститься на высоту сто метров и остановить машину четко над серединой воинской части!

Нестройное «Есть!» эхом прозвучало у меня в наушниках. Пушка перестала посылать в пространство смертоносные заряды, а сама амфибия плавно пошла на снижение. Теперь надо собраться с мыслями. Я буду обращаться с речью к солдатам, которые только что потеряли своих командиров. Единственное, что мне от них надо, это чтобы они сложили оружие. Тогда можно будет просто их отпустить. Некоторые, конечно, попытаются сопротивляться. Их придется убить. Ничего хорошего в этом нет, но мы же воюем. Уже воюем. Еще вчера, никакой войны не было… Вот так оно и бывает: даже не успеешь оглянуться, а ты уже по самые уши в дерьме. Приходится это дерьмо расхлебывать потом. Занятие это не на один день, и приятных ощущений во время оного занятия не испытываешь. Но кто-то же должен это делать? Правильно, должен. Только почему-то этим занимаюсь я, а не тот самый «кто-то». Противно, а ничего уже и не сделаешь.