– Отпустите, – повторила она, переводя мутный взгляд на Кита, направлявшего в нее оружие.
– Не думай, что я лучше тебя, – произнес он. По тону я поняла, что сейчас происходило в его душе. Мечтать о смерти мучителя так долго и вот, эта мечта воплотилась.
Лефевр, судя по надежде, вспыхнувшей в ее глазах, истолковала его слова неверно.
– Ты отпустишь меня? – проговорила она хрипло.
– Нет, ты же не отпустила.
Мужчина сделал один выстрел, который оборвал ее жизнь. Потом спрятал оружие в карман куртки и посмотрел на нас.
– Я соберу вещи, – проговорил Алекс будничным тоном, нарушив звенящую тишину.
Я кивнула. Было около двух часов ночи, мы еще успевали на поезд.
Глава тридцать третья
Только любовь
Воскресенье
21 августа
Я закончила отвечать на сообщения, скопившиеся во время моего путешествия, погасила экран компьютера и поднялась из-за стола. За окном уже стемнело, в коридоре зажглась ночная подсветка. Я не закрывала дверь в кабинет, желая слышать мужчин. Сейчас они все трое были на кухне, готовились к праздничному ужину в честь нашего возвращения. Я взглянула на часы, у меня было еще время переодеться и привести себя в порядок, прежде чем нагрянут Кайла и Синди.
Когда появилась в столовой, там уже все было готово. Стол накрыт, мужчины в элегантных костюмах, безупречно выбритые и причесанные, сидели вокруг барной стойки, обсуждая компьютерную игру.
– Привет, – я улыбнулась, когда три пары глаз обратились в мою сторону. – Вижу, вы отлично справились без моей помощи.
– Нас и так тут слишком много, – усмехнулся Алекс.
Кит приблизился и обнял меня за талию. Я выбрала в гардеробе что-то соответствующее вечеру, неброское, но элегантное. Темную кофту с длинными рукавами и открытой шеей, свободные черные брюки и туфли на каблуке из материала под черную кожу. Дополнила туалет золотыми украшениями и подвела глаза черным. Получилось очень неплохо.
– Ты закончила? – спросил Кит, склонившись к моему уху.
– Да, – ответила я, чувствуя волнение. Теперь мы расставались редко, но все равно не могли насытиться друг другом и всякий раз, оказавшись в одном помещении, сразу заключали друг друга в объятия. Кай смущенно отвел взгляд, Алекс к этому уже привык за время жизни в Нортпорте и поездки через всю страну, когда мы делили скромный салон в вагоне.
– Что на ужин? – я постаралась отвлечься, потому что предстояло принимать гостей, и уединиться сейчас было бы затруднительно. – Пахнет хорошо.
– Карри с телятиной и тыквой, – ответил Алекс, наблюдая за нами с улыбкой.
– М-м, как интересно, – я перевела взгляд на него и Кая.
Кит решил мне помочь и отпустил.
Когда приехали гости, мы все опять расселись за обеденным столом, заняв на этот раз все свободные места. Я села во главе, а напротив место занял Кай. Кита и Алекса я усадила по правую и левую руку, рядом с ними места заняли гостьи. Синди возле Кита, а Кайла напротив нее. Это была первая наша встреча, после возвращения. Девушки вели себя образцово, мне даже показалось, что они боятся сказать или сделать что-то лишнее. Я не понимала, отчего это, не я же их так запугала своими новыми правилами, в конце концов. Они принесли по бутылке вина, а Кайла даже ведерко мороженого. Она, как-то неловко перебирая пальчиками пластиковую ручку, держала его, а потом, когда Алекс удостоил ее вниманием, протянула подарок ему. Я отвлеклась на Синди, тоже тихую и улыбающуюся. Она нарядилась так откровенно, что я могла вовсе не заметить Кайлу. Алекс, судя по всему, тоже отметил наряд бывшей возлюбленной, потому что когда Кайла вручила ему подарок, он рассеянно поблагодарил и отдал его Каю. Вот кто был совершенно спокоен и не обращал внимания на суету и неловкие взгляды. Юноша отнес мороженое в холодильник и сел за стол. Я кивнула Киту на место возле меня и тоже села. Мы с Каем стали свидетелями занятной сцены. С одной стороны Алекс галантно помогал Кайле сесть, хотя сам то и дело бросал взгляды на полуобнаженную Синди. Той достался в кавалеры Кит и между ними тоже произошел короткий вежливый диалог, причем Синди, присаживаясь на любезно предложенный моим мужем стул, поблагодарила и одарила его такой кроткой робкой улыбкой, что у меня челюсть отвисла. Кайла, заметив, что Алекс не может совладать со своими инстинктами, заставлявшими его глазеть на Синди, нахмурилась и поспешно села на свое место, даже не поблагодарив мужчину. Тот опомнился и тоже сел. Я никогда не думала, что рассаживаться за стол может быть так увлекательно.
– Как там Джейми? – спросила я у подруги, пользуясь тем, что вторая еще любезничала с Китом.
Алекс взялся разливать вино, сосредоточив все внимание на нем. Мы с Каем переглянулись и я ему улыбнулась.
– Хорошо, – ответила Кайла хмуро. – Ей понравилась твоя идея с партией. Думаю, после скандала с Элизабет, она примкнет к нам. Либералки себя скомпрометировали в глазах императрицы. Но не к амазонкам же ей идти теперь? А тут мы со своей новой партией, тоже почти что либералки.
– Это очень кстати, – я искренне обрадовалась такой хорошей новости. Поддержка Джейми была очень ценной.
– А что нужно, чтоб присоединиться к вам? – спросила Синди.
Кит поблагодарил Алекса, но отказался от вина. Кай так обрадовался единомышленнику, что чуть не опрокинул на соседку сок, передавая его Киту.
– Имеешь в виду, партию? – с улыбкой уточнила я. Синди кивнула. – Нужно разделять наши взгляды.
– А зачем тебе? – спросила Кайла.
– У меня чувство, будто вы вступаете в какой-то закрытый клуб, а меня туда не берете, – ответила подруга.
– Это не шутки, это серьезные вещи, – фыркнула Кайла, как всегда посчитав, что Синди насмехается.
– А что, я хочу быть в курсе последней моды, а политика сейчас модна, как никогда, – защищалась та с самым серьезным видом.
– Наоми создает партию, чтоб освободить мужчин, дать им права, а не чтоб быть модной, – распекала ее Кайла.
– Прости, но ты тоже клипы об этом снимаешь, чтоб сделать идею модной, – неожиданно проговорил Алекс.
Кайла, не ожидая такого выпада, одарила его недобрым взглядом. Алекс с достоинством выдержал его. Я не вмешивалась. Мне интересней было, что думает обо всем этом Кит. Мой муж наблюдал с любопытством, переводя взгляд с Алекса на Кайлу. Синди усмехнулась злорадно, как видно приписала этот эффект своему декольте.
– Да, идею надо сделать модной, но не ради самой моды, а ради идеи, – парировала Кайла, глядя в глаза мужчины.
– Синди сделает ее модной, если скажет, что закрыла свой бизнес из-за новых взглядов, – отвечал Алекс.
– Да-да, – закивала та, поддерживая мужчину. – Я тоже вам пригожусь.
– В самом деле? – перевела на нее взгляд Кайла. – Как же ты будешь брать у подруг наложников? Это не вписывается в нашу концепцию. Мы будем, как либералки, либо муж, либо жена, либо одна. Никаких наложников.
– Вы это всерьез? – не поняла Синди. – Думаете, у вас будет много последователей, с такими ограничениями? Не все хотят мужем обзаводиться ради пары ночей.
– Боюсь, Кайла права, – проговорила я. – Если мы хотим что-то изменить, мы не можем дальше терпеть это явление в нашем обществе.
– Вот это явление, – Синди, как я и опасалась, указала на Алекса. – Чем он плох? Разве лучше было бы ему где-то на задворках страны? В шахте, на заводе? Какой вред он принес своим существованием?!
– А какую пользу?! – вспыхнула тут же Кайла.
– Дело не в том, – попыталась примирить их я.
– Дайте ему сказать, – тихий, но непривычный для нашего общества голос Кита заставил всех сразу умолкнуть. – Он был наложником, пусть он скажет, что думает о явлении.
Мы все перевели взгляды с Кита на Алекса. Тот смотрел на моего мужа, потом опустил взгляд и задумался.
Воцарилось напряженное молчание, даже Кай погрустнел. Он лучше всех успел узнать Алекса, и я по его реакции теперь догадывалась, что может ранить или обидеть его друга.
– Если хотите знать мнение наложника, то я выскажусь по этому поводу, – начал тот после недолгой паузы. – Когда Кай или Кит называют меня этим словом, это как оскорбление. Каждый раз, когда в меня тыкают пальцем и говорят: «вот, он наложник», я внутренне сжимаюсь, я вспоминаю все, что должен был делать. Это слово как хлыст, не дает лошади забыть, что она впряжена и должна тащить груз. Оно мне напоминает, что я не просто раб, что я раб в самом гадком смысле этого слова. Я должен не только выполнять приказы, служить и пресмыкаться, я должен запретить себе чувствовать, исключить чувства вообще, все. Тот день, когда я стал наложником в полном смысле этого слова, когда впервые предстал перед женщиной, к которой не чувствовал ничего, но должен был спать с ней, я считаю днем своей смерти. Прежний я умер, мутировал, не знаю, что с ним стало, но он не смог бы выжить в новом мире, поэтому я загнал все свои чувства подальше, убил их и стал наложником.