— Ты один, — сказала Эвия.
И, улыбнувшись, добавила:
— Конечно, не считая роботов и бортовых систем. Это полностью автоматизированный звездолёт, Каэ. В принципе, он может совершать и непилотируемые полёты, но совет принял решение направить одного пилота. Это спасательная операция, Каэ, и по правилам человек на борту…
— Я помню, — ответил Каэ. — Гарантия гуманных решений. У роботов плохо с эмоциями, спасатели им не доверяют. Я исследую район исчезновения "Декрона"?
— Да, — подтвердила Эвия. — По единому астрономическому справочнику звёздная система называется "Креос-32", координаты заложены в бортовой компьютер. После выхода звездолёта из канала перемещения не надо включать квантовые передатчики…
— Но этот район очень далеко от базы! — удивился Каэ. — Сигнал от обычного передатчика столетия будет идти!
— Не нужны сигналы, — сказала Эвия. — Это опасный район, Каэ. Кто знает, как "Беллис" находит наши корабли… На время проведения спасательной операции — никаких сигналов. Системы слежения всё запишут, зафиксируют каждый шаг. Если что-то случится — компьютер автоматически пошлёт сигнал тревоги с полной записью полёта и координатами корабля. Мы придём. И тогда, возможно, нам уже не удастся сохранить нашу прежнюю чистоту…
— А если компьютер неверно оценит обстановку? — спросил Каэ. — Или будет выведен из строя? Ведь "Беллис", похоже, умеет заметать следы.
— Есть одно условие, — ответил Эвия. — "Тритис" будет слушать тебя. Твоё сердце. Если…
Голос её дрогнул.
— …Если больше не услышит…
Она отвернулась.
— Я понял, — ответил Каэ. — Не переживай, Эвия. Это моя работа.
— Мы не теряем людей, — прошептала она. — И не планируем… Ради Творца, прошу тебя, Каэ! Вернись!
— Обязательно!
И Каэ поднял вверх сжатый кулак.
— С "Декроном"! И никакого риска.
Потом просящим голосом добавил:
— Ну хоть на этот раз я своего робота могу с собой взять? Не просто же так он со мной летел! Это же такая обидчивая железяка…
Эвия кивнула в ответ.
Короткая перебежка. Остановка.
Монитор системы ночного видения, закреплённый на каске, только кажется лёгким.
Пока не начнёшь вот так вот бегать по тёмному лесу, перескакивая через бугры и кочки, понимаясь и спускаясь по крутым склонам холмов. Тогда этот проклятый монитор начинает давить на лицо, перевешивая каску, чуть ли не стаскивая её с головы. И пот, стекающий по глазам, невозможно вытереть. Ведь для этого надо отсоединить крепления, и тогда бледно-голубой свет экрана станет заметен издали.
И какой-нибудь хитрый и терпеливый снайпер повстанцев, заметив свечение, выстрелит на огонёк — точно в лоб. Или висок.
А пока монитор закреплён и экран его вплотную прилегает к лицу — ничто не выдаст солдата Сил Порядка, пробирающегося через лес к базе повстанцев.
Маскировка редко его подводит: Республика заботится о своих солдатах.
Камуфляжный комбинезон с поглотителем инфракрасного излучения, защитная маска на лице, перчатки с термозащитой. Стальные приводы экзоскелета бросают тело вперёд — для таких операций командование не жалеет средств.
Это только десантники не любят нагружать себя лишним пластиком и железом, воюют по старинке, двигаются налегке.
И припасы носят в каких-то древних, даже на вид примтивных и неказистых вещмешках… Не любят отчего-то ранцы с плечевой подвеской.
Даже бравируют этим своим пренебрежительным отношением к всем современным приспособлениям для "комфортной войны"…
Хотя, какая она, к демонам, "комфортная"? Даже со всеми приспособлениями…
Вперёд, вперёд!
Сто шагов, сто пятьдесят, двести.
Без остановки, без отдыха, без передышки.
В их отряде каждый знает: в конце пути не отдых. В конце пути будет бой, в который они вступят сходу. Быть может, и бой этот начнут не они, а передовые дозоры повстанцев.
Это если повстанцы обнаружат солдат раньше, чем солдаты обнаружат их.
Если так случится, то бой будет особенно труден. Придётся поначалу стрелять на ходу, а повстанцы будут поливать их огнём из укрытий.
Они ведь тоже научились маскироваться, строить укрытия, рыть окопы и стрелковые ячейки, оборудовать защищённые позиции.
И стрелять!
Заразы! Даром, что дикари, аборигены лесные, а стреляют иногда не хуже бойцов из элитных частей. Даже снайперы у них свои есть: из штурмовых винтовок, бывает, и вертолёты сбивают. И оружие, говорят, в каких-то тайных мастерских научились собирать…
Учёные Республик давно уже объяснили бойцам, что аборигены — несчастные дегенераты.
Дети инцеста, рождённые в замкнутых и изолированных от общения с планетами цивилизованного мира на протяжении веков мирах.
Убогие вырожденцы, влачившие жалкое и без меры уже затнувшееся существование в немногочисленных колониях, рассеянных на затерянных планетах Тёмного пояса.
Осколки давно погибшей цивилизации, беженцы, скрывавшиеся в поселениях на отдалённых планетах.
Откуда они вообще взялись здесь? Быть может, их предки сами погубили свой мир. А эти…
"Умереть для них лучше, чем жить".
Так сказал командир. Он знает. Он образованный. Говорят, его скоро в Академию отправят учиться, вернётся с капитанскими нашивками…
И то правильно — он своё дело знает. И объясняет всё грамотно и точно.
Дегенератам надо умереть. Их жизнь — мучение. Они опасны сами для себя.
Они и сами не вдают, для чего нужна им жизнь. Для чего они строят свои жалкие подобия городов (ну не сравнивать же их с городами Республики! смешно же, право слово…), свои убогие "космопорты" с примитивными терминалами, которые без ремонта даже посадочные капсулы космофлота Республики принят не в состоянии.
И для чего-то они плодятся, мерзавцы! Для чего-то рожают вопящих своих пацанов и девчонок, своих обречённых на короткую и безрадостную жизнь сопляков. Они не хотят отдавать свои никчёмные жизни, свои лишние жизни, свои опасные для цивилизации и свободы жизни, они цепляются за свой мирок, как нищий за вонючее рубище.
И тянут, кидают в этот мир всё новых и новых дикарей — из упрямства, из дикарского своего упрямства.
"По привычке" объяснил командир. "Дикари всё делают по привычке. Они живут, руководствуясь не доводами рассудка, а программой, заложенной в них природой. Они слепо и покорно следуют командам этой программы, так же, как делает это любое животное, лишённое разума. И только какой-нибудь случаный взрув эмоций способен отвлечь их на короткое время от привычного животного существования. Они всё делают по привычке и инстинктивно: едят, пьют, строят жилища, рожают детёнышей… Разве это человеческие дети, солдаты? Не заблуждайтесь, они только похожи на ваших детей. Это несчатсные детёныши, котрым нет места в нашем мире. А породившие их аборигены убивают нас, та же повинуясь инстинкту, повелевающему убивать чужаков, вторгшихся на территорию стаи. Будьте осторожны, солдаты! Научитесь быть сильными: нам ещё только предстоит сделать этот мир безопасным".
Да, красиво говорит командир, ничего не скажешь. Одно слово, образованный…
Только иногда — длинно слишком говорит. Можно короче.
Здесь нет людей, кроме нас. А здешние твари умеют ходить на задних лапах и огрызаться.
Успокойся, командир…
Всяких видели, всяких. Не первую планету чистим от космического мусора.
Подонки, дикари!
Когда же это кончится? Который день: лес, лес, сплошной лес. Теперь вот и холмы начались.
Говорят, это предгорье.
Говорят, если двигаться по холмам — они будут расти, становиться всё выше и выше.
И перейдут в горы.
А если отвернуть от холмов на северо-запад и пересечь сплошную полосу лесов, то выйдешь прямиком к болоту. Большому, протяжённому, гиблой топью раскинувшемуся болоту, которое даже аборигены обходят стороной.