Впрочем, толку от подобных переживаний было мало. Антон отбросил противные мысли. Во время заключительной речи директора в рядах учеников воцарилась почтительная тишина. Антон тоже делал вид, что внемлет, но его мозг лихорадочно работал над решением непростой задачи: как убедить юного спортсмена отказаться от поездки.
— А теперь расходитесь по классам и хорошенько подумайте о своём поведении, — завершил директор.
По рядам пронёсся вздох облегчения. Поднявшийся гул возвестил о том, что линейка окончена. Ребята отправились по кабинетам, на ходу обсуждая события дня.
Настя тронула Антона за рукав.
— Спасибо. Если бы не ты, я бы не знаю, что делала, — с благодарностью сказала она.
— Пустяки. Мне не привыкать, — заскромничал Антон, польщённый её словами.
— И вообще, прости меня.
— За что?
— Я думала, ты другой, а ты…
Настя вдруг чмокнула его в щеку и убежала. От неожиданности Антон остолбенел. Он стоял и смотрел ей вслед, пока его не увлекли за собой Юра и Димка.
Глава 12
— Ништяк! Почти всю физику на линейке простояли, — сказал Димка.
— Нам-то ништяк. А ему… — Юра кивнул на Антона, — голый Вася.
— Где? — оживился Антон, оглядываясь по сторонам.
— Что где?
— Ну, нудист этот.
— Кто? — не понял Юра.
— Вася.
— Какой Вася?
— Какой, какой? Голый.
Ребята с удивлением уставились на Антона.
— Ты что, правда, в первый раз эту поговорку слышишь или прикидываешься? — Спросил Димка.
— Какую поговорку? — переспросил Антон.
— Голый Вася. Это же каждый ребёнок знает.
— Прикольно. А что это означает? — поинтересовался Антон.
— Да всё, что угодно, — заявил Димка, а Юра сочувственно добавил:
— В твоём случае ничего хорошего. Надо же в первый день так пролететь. Отец с тебя шкуру спустит.
— Не спустит, — беспечно усмехнулся Антон и, не покривив душой, добавил: — Он мне даже сочувствует.
— Ништяк! Мой бы на уши встал, — сказал Димка, а Мила скептически заметила:
— Ври дальше, сочувствует. Скажи ещё, что твоя мама тебя по головке погладит.
Мила шутливо погладила его по голове. Ситуация была настолько комичной, что Антон не сдержался и засмеялся:
— Угадала.
— Вот ты как? — возмутилась Мила. — Я вижу, ты совсем не осознал своих ошибок. Не успел прийти к нам в школу, как уже весь класс опозорил. И ещё хихикаешь. Я поставлю вопрос о том, чтобы разобрать тебя на совете дружины.
— Что я робот-трансформер, что ли? На детали меня разбирать? — усмехнулся Антон.
— Мил, хватит тебе, — одёрнул будущую жену Юра. — У человека и так горе. Родителей к директору вызвали.
— Что ты его защищаешь? — взъярилась Мила. — Ему как с гуся вода! Интересно, кем твоя мама работает, что она тебя так воспитала?
— Она не работает, — сказал Антон.
— И тебе не стыдно? — с осуждением произнесла Мила. — Мать инвалид, а ты такое вытворяешь.
— Почему инвалид? — удивился Антон. — Она спортивная. На йогу ходит и два раза в неделю в бассейн.
— А почему же она тогда дома сидит? — поинтересовалась девчонка с косичкой, чьё имя Антон не запомнил.
— У меня отец достаточно зарабатывает.
— А если твою маму осудят за тунеядство? — спросил Димка.
— Может, у него отец профессор, — возразила девчонка с косицей.
— Вообще-то он бизнесмен, — сказал Антон.
— Кто? — переспросила Никитина.
— Ну он занимается продажей одежды, — пояснил Антон.
— Так бы и сказал — продавец.
— Он не совсем продавец. Он занимается поставкой товаров из-за рубежа. А продают другие люди.
— Фарцовщик, что ли? — удивился Юра.
На этот раз Антону пришлось переспросить значение незнакомого слова:
— А что это такое?
— Спекулянт, — объяснил Димка. — Заграничные шмотки привозит, а тут толкает.
— А он может мне джинсовый сарафан достать, как у Насти? — поинтересовалась девчонка с косицей.
— Отвали, Лариска. У тебя одни тряпки на уме, — оттёр её Юра, а Мила поддержала:
— Вот именно, Лариска. Ты ведёшь себя как несознательный элемент. Отца Антона могут за спекуляцию в тюрьму посадить, а ты лезешь со своим сарафаном.
— Что все сразу на меня? Ему не всё равно, кому продавать? — обиделась Лариска, но её уже никто не слушал.
Мила обратилась к Антону:
— Теперь мне ясно, почему ты хулиганишь. Растёшь в таких условиях.
— Вот-вот. У меня тяжёлое детство, — притворно вздохнул Антон, но Мила не заметила в его тоне иронии и решительно заявила: