Антон скромно потупился, а учительница распорядилась:
— Пойди умойся, а потом живо на урок.
— Как? Разве уроки ещё не закончились? — опешил Антон.
— Что значит закончились? А физкультура, по-твоему, не урок? Если совершил хороший поступок, это тебя не освобождает. Настя, проследи, чтобы твой защитник не сбежал. Я проверю.
Проводив учительницу взглядом, ребята покорно побрели в сторону спортзала.
— Вот это облом! — с досадой произнёс Антон.
— Не то слово.
— А может, нам всё-таки махнуть домой?
— А то ты Алевтину не знаешь! Как пить дать явится проверять. Думаешь, мне не влом на физ-ру идти? Давай хотя бы в буфет зайдём, — предложила Настя.
Обычно дверь столовой была гостеприимно распахнута, но именно в этот раз по закону подлости буфет был закрыт на санитарный час.
— Кругом фиг вам, — мрачно заметил Антон. — Слышь, я читал, какая-то тётка-йог восемь лет без еды живёт. А мы с тобой полвека: двадцать пять туда и столько же обратно. Прикинь, прикол!
— Наконец-то я узнаю прежнего Антона Ермака, — улыбнулась Настя. — А то ты совсем нос повесил.
Её слова вернули Антона к мысли о прошлой драке. Если бы он знал, что всё так обернётся! Теперь всю жизнь на нём будет лежать груз вины за то, что он сделал Толь Иваныча калекой.
Напротив буфета выстроились в ряд умывальники. Антон ополоснул лицо, набрал в пригоршню воды и приложил к синяку. Холодная вода приятно оттягивала боль. К сожалению, от душевных мук средства не существовало.
Ребята пришли в спортзал, когда урок был уже в разгаре. Антон приоткрыл дверь, и в поле его зрения попал Федос, беспомощно висящий в самом низу каната. Не сказать, чтобы зрелище было приятным, но прежде Антона радовали такие мелочи жизни. Однако сейчас даже позор извечного противника оставил его равнодушным.
— Что ты висишь, как мешок! Подтянись. Перехвати канат. Помогай себе ногами, если руки слабые, — скомандовал учитель.
Антон с Настей удивлённо переглянулись. Они узнали бы этот голос из тысячи. Ребята несмело вошли в зал. Физрук обернулся, и они узнали в нём бывшего историка. Видеть Толь Иваныча в спортивном костюме и без костыля было непривычно.
— Толь Иваныч? — изумлённо произнёс Антон.
Физкультурник окинул вновь пришедших строгим взглядом.
— А вас где носило? Ермак, ты с кем подрался?
Антон судорожно сглотнул. Красноречие изменило ему второй раз за последние сутки, и он бессвязно промямлил:
— Я… это… там… в общем…
— Это у тебя после драки контузия? — подшутил над ним Анатолий Иванович.
Антон машинально кивнул, а потом, спохватившись, отрицательно помотал головой.
— А он тормоз, — вставил Федосеев, обрадовавшись, что внимание переключилось на Ермака.
Его реплика подействовала на Антона, как разряд электрического тока при реанимации. Оцепенение тотчас спало, и он, бросив на Федосеева уничижительный взгляд, живо откликнулся:
— На убогих и больных не обижаюсь.
— От такого слышу, — огрызнулся Федосеев.
Антон ухмыльнулся. Он вспомнил надпись на асфальте и с удовольствием подумал: «Погоди, Федос, ты у меня ещё попляшешь. Я устрою тебе бешеную популярность в нашем районе».
— Хватит болтать, — оборвал перепалку Анатолий Иванович. — Кстати, почему без формы?
— Я расписание перепутал, — бойко выкрутился Антон.
— Я тоже, — едва слышно проговорила Настя.
— Садитесь на скамейку штрафников, а после уроков останетесь подметать зал.
— Весь зал? Он же большой! — вырвалось у Антона.
— Ничего, зато память прочистится, что надо форму носить.
Проштрафившиеся покорно уселись на низенькую скамейку. Несмотря на то что щека горела, а в желудке по-прежнему было пусто, Антон сиял от счастья.
— Получилось, — радостно прошептала Настя.
— Здорово! Он даже не прихрамывает, — тихонько отозвался Антон. — Интересно, он стал чемпионом?
— Не знаю, но это не важно. Зато он теперь не хромает, — сказала девочка.
Их разговор прервал окрик физрука:
— Самсонова, Ермак, что вы так развеселились?
— Анатолий Иванович, а можно вопрос? — решился Антон.
— Смотря какой.
— Вы когда-нибудь были чемпионом?
— С чего это вдруг такой интерес? — посерьёзнел Анатолий Иванович.
— Ну вы же спортсмен.
— Не все спортсмены становятся чемпионами. Впрочем, шанс у меня был. Если бы не досадная случайность, — задумчиво произнёс учитель.
Было видно, что, несмотря на прошедшие годы, воспоминания ему неприятны.