– Сделала, что?
В глазах Ширли читались страшная неуверенность и растерянность.
– Я ходила в «Мэтчмэйкерз Инкорпорейтед», – смущенно призналась она. – В то агентство знакомств, о котором я тебе говорила.
Глэдис чуть не застонала. Неужели ее теперь будет постоянно преследовать эта фирма, которую, как ей казалось, она выдумала?
– Мне пришлось заполнить массу анкет и ответить на сотню вопросов, – продолжала Ширли, – а еще они хотели снять меня на кинопленку. Но я отказалась – я так смутилась, понимаешь, это просто ужас какой-то. А когда я писала ответы, рассказывала про себя и все такое, я чувствовала себя… – она зябко передернула плечами, – почти голой.
Вот откуда взялись французские пирожные, отметила про себя Глэдис. И как только она раньше не поняла, в каком состоянии находится Ширли! Ведь знала же: любой эмоциональный всплеск вызывает у Ширли желание накупить чего-нибудь сладкого, сдобного и вкусного – от этого Ширли полнела, а проблемы с полнотой, в свою очередь, еще больше расстраивали ее и заставляли замыкаться в себе. Глэдис пыталась как-то разомкнуть этот порочный круг, но пока что без особых успехов.
– Не уверена, что смогу и дальше заниматься этим, – стенала Ширли. – Видимо, я зря туда пошла…
– Ну, не хочешь и не надо, – постаралась успокоить ее Глэдис. – Зачем насиловать себя?
– Но я уже заплатила деньги и… – Ширли состроила грустную гримасу, – разве у меня есть какие-то иные шансы, кроме этого? Мне уже тридцать четыре года, Глэдис. Я повидала мир. Я думала, что могу прожить всю жизнь старой девой, но тут представила, как это будет в старости: полное одиночество и – никого рядом… Может, они и найдут в своих списках кого-нибудь, похожего на меня. Какого-нибудь хорошего человека, которому не так много нужно…
– Может быть, и найдут, – согласилась Глэдис, хотя и подумала про себя, что «какой-нибудь хороший человек» в первую очередь должен будет вычистить весь этот дом и выбросить на свалку мусор, который Ширли собирала здесь многие годы. Интересно, а что за репутация у этого, будь он неладен, мистера Плонски?
– Как бы то ни было, для начала мистер Плонски устраивает обед для шестерых – трое мужчин и еще две женщины, кроме меня. Вечером, в следующую субботу. Он говорит, что постарался подобрать людей со сходными характерами.
– А где состоится этот обед? – с подозрением спросила Глэдис.
– В ресторане «Три короны». Все будет очень благопристойно. Я в любой момент могу удалиться, если их общество мне не подойдет.
– Звучит вполне разумно, – признала Глэдис.
– Да, конечно! – в голосе Ширли слышалось явное облегчение. – Я бы просто не могла встретиться с мужчиной один на один. По крайней мере не сразу. Я бы просто сгорела от смущения.
– Тогда в чем проблема?
– Да во мне же! – воскликнула Ширли чуть не плача. – Все проблемы всегда во мне самой! Я же непременно стану стесняться и молчать. Я знаю, так оно и будет. Мне нужна ты, Глэдис, чтобы как-то подготовить меня к этому обеду. И чтобы помочь мне выбрать какой-нибудь подходящий костюм. Ты всегда одеваешься так шикарно, так модно… я подумала… ну, знаешь, в дамских журналах иногда дают всякие советы, как изменить внешность, – новая прическа, косметика, туалеты… Если бы ты подсказала мне, с чего начать?..
– Ты это серьезно, Ширли? – поинтересовалась Глэдис.
Подруга кивнула. Ее глаза умоляли Глэдис о поддержке.
– Я хочу хорошо выглядеть – насколько это возможно, конечно. Только один раз. Знаю, я слишком много требую от тебя…
– Да что ты! Я с удовольствием помогу. Я останусь на неделю и сделаю все, что в моих силах, но, предупреждаю: изменить придется многое. Вот этот пучок, скажем, он действительно делает тебя похожей на старую деву, а ведь у тебя прекрасные волосы! От него, безусловно, придется отказаться.
– Как скажешь, – покорно согласилась Ширли.
– И от французских пирожных тоже, – безжалостно продолжала Глэдис. – Завтра мы отправимся по магазинам и купим еду для тех, кто хочет похудеть. Я посажу тебя на диету и заставлю делать гимнастику, а уж потом, когда твоя фигура придет в норму, мы подберем одежду. Договорились?
Ширли застонала:
– Неужели это и впрямь необходимо, Глэдис?
– Считай, что этот день – поворотный пункт в твоей судьбе, – твердо заявила Глэдис.
Почему бы и нет? Этот день, вернее, эта ночь могут стать поворотным пунктом для них обеих, подумалось Глэдис. И, помогая Ширли изменить ее жизнь, она, быть может, обретет новые силы, чтобы изменить себя.
– Наверное, ты права, – мрачно согласилась Ширли. – Я должна попытаться, может, это и есть мой шанс.
Она поднялась, расправила плечи, взяла со стола блюдо с французскими пирожными и, дойдя до кухни, высыпала их в мусорное ведро. Потом с усмешкой обернулась к Глэдис.
– Обещаю, что не стану вставать среди ночи и вытаскивать их оттуда.
Как оказалось, приготовления к первому свиданию Ширли еще больше сблизили подруг. Обе словно обрели цель в жизни, стали больше доверять друг другу. Следующие несколько дней позволили Глэдис убедиться, что она не зря откликнулась на предложение Ширли. Подруга не только помогла ей не чувствовать себя одинокой, она к тому же предоставила Глэдис возможность спокойно заниматься личными делами. Первый шаг пройден: Глэдис приняла решение. Но чтобы идти дальше, ей требовалось хорошенько поразмыслить и приложить массу усилий.
В понедельник утром явился посыльный, которого отправила к Ширли мать Глэдис. Глэдис расписалась в получении письма и, вскрыв конверт, обнаружила в нем подтверждение того, что ее контракт со школой расторгнут.
Поскольку ситуация сложилась непредвиденная, подумала Глэдис, Майк не мог быстрее оформить бумаги. Тем не менее он оказался достаточно любезен и даже присоединил к документу, свидетельствовавшему о ее уходе по собственному желанию, рекомендательное письмо, которое могло сослужить Глэдис хорошую службу, реши она опять заняться преподаванием. Вот только идея снова работать в школе вовсе ее не вдохновляла.
Однако никакой другой специальности у Глэдис просто не имелось. Она просматривала все газеты, пытаясь найти среди объявлений предложения, способные ее заинтересовать, но большинство нанимателей требовали от претендентов опыта работы, а его у Глэдис не было. К тому же в ее двадцать девять лет нелегко переучиваться. Неужели же так и придется всю жизнь проработать преподавателем английского языка и истории?